сердце. Габриель еще ни разу не слышал, чтобы Драго отпускал кому-либо подобный комплимент. На самом деле ему вообще не доводилось слышать, чтобы женщин когда-нибудь так называли.
Голос Пандоры доносился из ее спальни, где она переодевалась и приводила прическу в порядок. Габриелю удалось настоять, чтобы она спала с ним в одной постели. Сначала супруга выдвинула несколько несмелых возражений, упирая на то, что у нее беспокойный сон, и это было правдой. Тем не менее, когда она стала будить его, брыкаясь и ворочаясь во сне, ему пришлось решить ее проблему — и свою тоже! — неистово занимаясь с женой любовью, пока она не засыпала как убитая.
Подойдя к дверям спальни, Габриель остановился, улыбаясь, потому что услышал, как Ида читает своей хозяйке лекцию о том, что настоящая леди должна быть болезненной, видимо, вдохновившись статьей из какого-нибудь бульварного листка.
— …и дамам не полагается носиться из комнаты в комнату, чтобы помочь слугам, — проговорила горничная. — В статье написано, что вы должны раскинуться на кушетке, такая хрупкая и бледная, и чтобы все бегали вокруг вас.
— То есть доставлять всем неудобства, да? — сердито спросила Пандора.
— Все просто обожают болезненных леди, — довела до ее сведения горничная. — В статье цитируют лорда Байрона, который утверждал: «Есть прелесть в женской слабости».
— Я много читала Байрона, — негодующе заявила Пандора, — и уверена, что он не писал такой ерунды. «Слабость…» Господи помоги! Что за газеты ты читаешь? Это само по себе ужасно, — предлагать здоровым женщинам вести себя как инвалидам, но приписывать всякие глупости прекрасным поэтам, чтобы только продать свою…
Габриель постучал в дверь, и голоса смолкли. Сделав равнодушное лицо, он вошел в комнату и был вознагражден очаровательным видом жены, на которой не было ничего, кроме корсета, нижней сорочки и панталон.
Широко раскрыв глаза от удивления и залившись краской с головы до ног, Пандора прочистила горло и произнесла, запинаясь:
— Добрый вечер, милорд. Я как раз… переодеваюсь к ужину.
— Вижу. — Его взгляд медленно обежал ее фигуру, задержавшись на нежной тяжести грудей, которые, поддерживаемые корсетом, торчали вверх и немного в стороны.
Ида быстро описывала круги по комнате, подбирая разбросанную по полу одежду.
— Миледи, сейчас подам платье.
— Не надо, — остановил ее Габриель. — Я сам поухаживаю за женой.
Засуетившись, Ида присела в реверансе и быстро вышла из спальни, плотно прикрыв за собой дверь.
Пандора стояла не двигаясь, излучая нервозность, когда Габриель подошел ближе.
— Я… Полагаю, Дракон уже все тебе рассказал.
Он приподнял брови, услышав новое прозвище слуги, но ничего не сказал. Его взгляд отметил беспокойную морщинку на лбу жены, округлившиеся, как у провинившегося ребенка, глаза, и чувство нежности наполнило его.
— О чем ты так тревожишься, любимая? — тихо спросил он.
— Думала, ты рассердишься из-за того, что я пошла на склад одна.
— Я не сержусь. Просто переживаю при мысли, что с тобой могло что-нибудь случиться. — Взяв Пандору за руку, он потянул ее к ближайшему креслу и опустился в него, усадив жену к себе на колени. Она вздохнула с облегчением, руками обвила его шею. От нее исходил аромат духов с цветочными и свежими нотками, хотя Габриель предпочитал шелковистый, солоноватый запах ее чистой кожи, который возбуждал сильнее, чем афродизиак. — Пандора, ты не можешь позволить себе рисковать, посещая незнакомые места без охраны. Ты слишком дорога мне. Кроме того, если ты лишишь Драго возможности запугивать и подавлять людей, то деморализуешь его.
— Приму к сведению.
— Пообещай мне.
— Обещаю. — Она положила голову ему на плечо. — Что теперь будет? Дракон сообщит в полицию о том, что видел?
— Да. И пока мы не поймем, стоит или нет открывать следствие на этот предмет, я хотел бы, чтобы ты не уходила далеко от дома.
— Габриель… Миссис О’Кейре — чудесная женщина. Очень по-доброму и с интересом отнеслась к моим проектам, поэтому я уверена, что осознанно она никому не причинит зла. Если она оказалась втянутой во что-то опасное, то не по своей вине.
— Позволь мне предостеречь тебя, любимая. Иногда люди, которым ты веришь, могут сильно разочаровать. Чем больше ты узнаешь о жизни, тем меньше иллюзий останется.
— Я не хочу превращаться в циника.
Габриель улыбнулся, уткнувшись лицом в ее волосы.
— Если будешь немного циничной, станешь более защищенной оптимисткой. — Он поцеловал ее в шею. — А теперь давай придумаем, как мне наказать тебя.
— Наказать?
— Угу. — Его рука гладила ей голые ноги. — Ты плохо запомнишь урок, если я не подкреплю его.
— Какой у меня выбор?
— Любое наказание начнется с того, что ты снимешь панталоны.
Коснувшись губ жены, он понял, что она улыбается.
— До ужина осталось совсем немного времени. — Пандора постаралась увернуться, когда муж взялся за шнурок, затягивающий панталоны.
— Ты будешь удивлена: я успею управиться за пять минут.
— Учитывая последние разы, я ничему не удивлюсь.
Не отрываясь от ее губ, Габриель лишь засмеялся такому бесстыдству.
— Это вызов. Можешь забыть про ужин.
Пандора боролась с ним и пищала, пока он стягивал с нее панталоны. В конце концов она оказалась у него на коленях. Сидя. Голые ноги обхватывали его. Жесткий корсет заставлял ее сидеть выпрямившись. Габриель спустил у нее с плеча сорочку и вынул из чашечек корсета груди, поцеловал их, потом, не торопясь, захватил губами розовый сосок и полизал его. Она напряженно задышала, туго стянутая шнуровкой, и потянулась, чтобы расстегнуть крючки спереди.
Габриель перехватил ее руки, осторожно взявшись за запястья, завел их себе за шею.
— Оставь крючки в покое, — пробормотал он и, предваряя возражения, губами завладел ее ртом. Это была приманка, перед которой она не могла устоять: жар тут же охватил ее, как пламя охватывает хворост.
Габриель позволил жене сползти и устроиться на его раздвинутых коленях, а она развела ноги и полностью открылась ему. Одну руку он завел ей за спину, чтобы поддерживать, а вторая рука скользнула вниз к ней между бедер. Пальцы легко щекотали ее, пробираясь через завитки волос, потом принялись поглаживать шелковистые, слегка влажные и разгоряченные складки, и Пандору охватила мелкая дрожь. Габриель понимал, что с ней происходит, как корсет изменяет ощущения, возникающие ниже талии, превращая их в совершенно незнакомые. Круговыми движениями поглаживая приподнявшуюся чувствительную почку, он сдвинул палец вниз, к главному убежищу, а потом вставил палец туда и почувствовал, как она подобрала бедра, как заработали у нее мышцы, добиваясь, чтобы их тела соприкоснулись, чтобы быть ближе к дразнящему возбуждению.
Мягко вытащив из нее палец, Габриель продолжал не торопясь играть с ней, заставляя ждать, выгибаться и извиваться от растущей неудовлетворенности. Он
