Клер разлила дымящийся чай, добавив в чашку леди Хейвенден ложку бренди.
— Это подкрепит вас, миледи.
— Присоединяйтесь, моя дорогая, — попросила ее леди Хейвенден. — И позовите лорда Рокфорда.
Помимо чайника, расписанного розами, на подносе стояли несколько тарелочек, вероятно, взятых из столовой. Здесь были сливовые тарталетки, присыпанные сахарной пудрой, ветчина и свежий хлеб с маслом.
Но у Клер не было ни малейшего аппетита.
— Хорошо.
Клер встала и подошла к Саймону. Погрузившись в раздумья, он мерил шагами спальню. Если он действительно нашел доказательство того, что Призрак все еще на свободе, это доказывает, что ее отец невиновен. И папу должны отпустить!
Безумная надежда вспыхнула и почти сразу погасла. Доказывает ли это, что ее дед не может быть Призраком? Если лорд Уоррингтон осуществил свою месть и засадил папу в тюрьму, какой смысл ему совершать новое ограбление?
Может быть, она ошибается и то, что написано на этом листке, не имеет значения?
Клер остановилась перед Саймоном. Он тоже остановился и нахмурился, недовольный тем, что она прервала его размышления. Сейчас его лицо было холодным и жестким. Ей показалось, что перед ней стоит совершенно незнакомый человек. Она не могла поверить, что полчаса назад он целовал ее, обезумев от страсти.
— Да? — сухо спросил он.
Клер глубоко ранила его холодность. Но на кону стояла жизнь ее отца, и она решительно проговорила:
— Саймон, нам нужно поговорить. Стук в дверь прервал ее.
Не извинившись, Саймон оставил ее и пошел открывать. Он что-то негромко сказал лакею, после чего пропустил в комнату крепкого мужчину в полицейской форме.
У Клер пересохло во рту. Полицейский с Боу-стрит! Если Саймон отдаст ему листок, она так и не узнает, что в нем написано.
Она поспешила подойти к ним и услышала, как полицейский сказал:
— Вам повезло, что человек ее светлости перехватил меня на Пиккадилли. Я только что сменился и собирался домой.
Он остановился, чтобы перевести дыхание, и Клер быстро сказала:
— Лорд Рокфорд, мне нужно вам что-то сказать. Саймон резанул ее ледяным взглядом.
— Чуть позже.
Он начал излагать события полицейскому. Клер стиснула зубы, чтобы не вмешаться. В любую секунду он может отдать записку полицейскому. Она уже решила для себя, что, если он сделает это, она выхватит ее у него из рук и прочитает. И пусть все узнают, что полиция схватила невинного человека, в то время как настоящий преступник разгуливает на свободе. В конце концов, от этого зависит жизнь ее отца.
Полицейский записывал показания Саймона в блокнот.
— Значит, вы прибыли первым на место происшествия, милорд. Вам удалось обнаружить какие-нибудь улики?
Клер приготовилась действовать. Но к ее удивлению, Саймон высокомерно посмотрел на полицейского и ответил:
— Позвольте вам напомнить, что поиски улик — ваша работа. И советую вам поторопиться. Я хочу, чтобы преступника поймали с поличным.
— Само собой, милорд, — сказал полицейский, закивав головой. — Первым делом я возьму показания у ее светлости.
В сопровождении Саймона, который не отходил от него ни на шаг, полицейский направился к леди Хейвенден. Недоумевающая Клер осталась стоять у двери. Саймон представил полицейского леди Хейвенден и слушал, как она дает показания. В любой момент он мог предъявить найденные улики.
Но отчего-то медлил. Может, она ошиблась, и это был обычный листок бумаги?
Нет, она видела, как изменилось его лицо, когда он прочитал то, что там было написано. Наверняка это было новое послание Призрака. Но почему он скрывает такую важную информацию? Почему?
Внезапно ответ вспыхнул у нее в мозгу. А что, если Саймон намеренно покрывает преступника? Что, если ему известно, кто на самом деле этот Призрак?
Нет, этого просто не может быть. Клер попыталась избавиться от этой мысли, но безуспешно. Если Саймон действительно кого-то покрывает, то он постарается скрыть доказательство того, что под арестом сидит невиновный человек.
Но кого он может покрывать? Ее деда или кого-то другого? Лорда Фредерика? Леди Розабел? Леди Эстер? Или этот человек не имеет отношения к семье Клер?
И еще. Если все эти ограбления были затеяны для того, чтобы посадить за решетку ее отца, зачем было совершать новое ограбление? Ведь оно ставит под сомнение его виновность.
Клер окончательно запуталась. Однако теперь визит Саймона в тюрьму приобрел новый, зловещий оттенок. Он сказал, что хотел посмотреть в глаза человеку, который обокрал его мать. Но что, если причина была иная? Может, его терзает чувство вины, оттого что за решеткой сидит невиновный?
Она уже не знала, что думать, но твердо понимала одно: Саймон каким-то образом связан с Призраком.
Похоже, приход полицейского сыграл ей на руку. Если бы она спросила Саймона о записке, он стал бы отпираться, что нашел ее, а потом при первой возможности постарался бы ее уничтожить.
Клер решительно выпрямилась. У Саймона есть улика, которая поможет ей освободить отца. И она сделает все, чтобы добыть листок, спрятанный во внутреннем кармане его фрака.
Даже если ради этого ей придется его соблазнить.
Отчаянье не искушай, дитя…[23]
У. Шекспир «Ромео и Джульетта»
Саймон вставил ключ в парадную дверь своего дома в Белгрейвии, готовый в любую секунду броситься вдогонку, за Кларой, которая покорно стояла рядом с ним на крыльце. В лунном свете ее лицо казалось загадочным. Одной рукой Саймон придерживал ее за талию. Всю дорогу она непринужденно болтала, но он не мог не почувствовать, что она скована и напряжена.
Он боялся, что она опять передумает и убежит в темноту.
Всего полчаса назад, когда он вышел от леди Хейвенден, собираясь отправиться на поиски обладателя медной пуговицы, из коридора навстречу ему шагнула Клара. В тот момент он ломал голову над загадкой нового послания Призрака, но манящий взгляд ее голубых глаз не мог оставить его равнодушным. Положив руки ему на грудь, она тихо произнесла:
— Я приняла решение, Саймон; Я буду твоей любовницей.
В его жилах вновь закипела кровь. В одну секунду она разожгла в нем пожар. Но обстоятельства не позволяли ему отдаться своим желаниям. Он должен расследовать преступление и выяснить, кто оставил под шкатулкой записку.
До чего же неподходящий момент!
Он взял ее за запястья и поцеловал ладони. Нежность ее кожи причиняла ему почти физическую боль.
— Клара, дорогая, ты не пожалеешь об этом. К завтрашнему вечеру все будет готово к твоему переезду…
