— Время принимать лекарство, — не допускающим возражений тоном сказала Агнес.
Больная взглянула на горничную и тетку, стоявших по обе стороны постели, и улыбнулась. Сейчас она выглядела ангелом, слетевшим на землю. Беззлобная, умиротворенная, спокойная улыбка напомнила улыбку прежней, здоровой Сары, однако тревожный блеск в глазах странно контрастировал с этой безмятежной улыбкой.
Придется на этот раз подчиниться, рассуждала про себя несчастная. Зато вскоре она окрепнет, через несколько дней встанет с постели и тогда непременно разыщет своего ребенка, куда бы они его ни запрятали.
Спустя минуту она погрузилась в сон. Агнес прикрыла ее одеялом, даже по этому простому жесту чувствовалось, как она предана своей госпоже.
— Ты дала ей снотворное, — упрекнула горничную Кэтрин.
— Разумеется. Если бы я этого не сделала, она бы разнесла весь Ненвернесс, умоляя вернуть ребенка.
— Я думала, она уже идет на поправку.
— Похоже, ты вообще мало о ней думала, — с горечью заметила Агнес.
Кэтрин нечего было возразить, в последнее время она действительно редко навещала Сару.
— Только здесь, — продолжала горничная, бессознательно ища у нее сочувствия, — я и могу за ней присматривать.
— А когда ты спишь?
— Тогда она сбегает. Бродит по замку, начинает колотить в окна. Если выдается спокойная ночь, она просто лежит и плачет, прижимая к груди воображаемого ребенка.
Кэтрин легко представила себе эту картину.
— Тебе надо было обратиться за помощью.
— К кому? К тебе, что ли? — усмехнулась Агнес. — К распутнице, блудящей с мужем и болеющей за его жену? Ты прямо образец добродетели.
— Сара моя племянница.
— Наконец-то вспомнила, — презрительно скривилась горничная. — Она поправится без твоей помощи. Можешь не жертвовать своим временем.
На это тоже нечего было возразить.
Жители одного селения встречаются на чужбине как старые друзья.
Кэтрин, хотя и не питала нежных чувств к Данмуту, тоже обрадовалась встрече с Недом. От него она узнала, что ее отчим два месяца назад в пьяном виде свалился с лестницы и до сих пор лежит со сломанной ногой. Неисправимый ворчун, прежде изводивший жену попреками, теперь поневоле от нее зависел, и та поспешила воспользоваться этим в своих интересах. Стоило ему повысить голос, как супруга лишала его обеда, а виски он получал лишь в обмен на обещание не прикасаться к ней ночью. Кэтрин улыбнулась, радуясь, что ее робкая мать наконец сумела дать отпор постылому спутнику жизни.
Данмут-Холл, сообщил далее Нед, понемногу обретает былое величие, чему, несомненно, способствуют деньги лэрда, переданные графу за дочь. Поговаривали, что и сам граф намерен жениться на немолодой, весьма состоятельной вдове.
У Неда имелось отцовское послание для Сары, и Кэтрин взялась его передать, не посвящая лудильщика в подробности ее болезни. Пока никаких улучшений не было, напротив, с каждым днем несчастная все больше теряла рассудок, словно здоровье понемногу уходило из нее, как песок в песочных часах. Прошлую неделю молодая хозяйка Ненвернесса провела в постели, беспрерывно рыдая. Иногда, ускользнув от горничной, Сара бродила по замку, жалобно призывая своего ребенка. Запуганное одинокое создание вызывало жалость и сочувствие у всех обитателей Ненвернесса. Мысль, что племянница превратилась в живой призрак, преисполняла Кэтрин чувством вины. Однако уже ничто не могло повлиять на ее всепоглощающую любовь к Хью.
Было бы не совсем правильно назвать местность к северу от Ненвернесса болотом. Справа, ближе к морю, простиралась равнина со скудной растительностью, упрямо пробивавшейся вверх, несмотря на соленый воздух и резкий океанский ветер. Слева, там, где проходила дорога, соединявшая Ненвернесс с остальным миром, земля бугрилась, словно вздыбленная сказочным великаном, прятавшимся в ее недрах, то и дело попадались кочки и небольшие холмики, заросшие травой. Именно там Кэтрин обнаружила извилистый ручеек, который стыдливо прятался в овраге.
Они с Уильямом шли вдоль журчащего ручья, мальчик бежал впереди, иногда оборачиваясь к матери и сообщая ей об очередной находке, представлявшейся увлекательной его пытливому уму. А Кэтрин восхищалась суровой красотой плоских черных камней, видневшихся в кристально чистой воде. Они только что миновали место, где ручеек превращался в небольшой пруд, словно природа нарочно сделала тут углубление, наполнив его прозрачной ледяной водой. Надо отыскать его летом, чтобы устроиться с Уильямом на берегу и поболтать в воде ногами.
Но когда она объявила сыну, что теперь слишком холодно для подобных занятий, тот начал канючить. Неприятная, на взгляд Кэтрин, привычка возникла у мальчика совсем недавно.
— Ты никогда ничего не разрешаешь!
Кэтрин подняла брови. Будь сын постарше, она могла бы напомнить ему о щенке с сомнительной родословной, который, раз появившись в их комнатах, обосновался там навсегда. Не вступая в пререкания, она лишь покачала головой, и Уильяму ничего не оставалось, как со вздохом подчиниться.
Кэтрин считала разговор законченным, поэтому очень удавилась, когда услышала за спиной плеск воды. Она бросилась к пруду.
— Как тебе не стыдно, Уильям! Я же сказала, что еще слишком холодно.
— Джейк говорит, что я маменькин сынок.
— А что такое маменькин сынок? — удивилась Кэтрин.
— Неженка.
Сын метнул на нее воинственный взгляд, но уже через секунду она поняла, что сейчас Уильям отстаивает то, чего она сама для него желала, — право иметь друзей, чувствовать причастность к их маленькому сообществу, право радоваться жизни. И кстати, свободу от прежних страданий и возможность открыто выражать свои чувства. Тем не менее неожиданное проявление самостоятельности застало ее врасплох.
— Дождаться теплой погоды и не лезть в ледяную воду совсем не означает быть неженкой, Уильям, — спокойно произнесла она. — Джейк мог бы заодно посоветовать тебе хотя бы изредка думать.
— А я не хочу думать, — заявил мальчик. — Хочу играть.
— Летом ты сможешь играть сколько угодно, — заверила Кэтрин, но Уильям, как все дети, жил сегодняшним днем. По его представлениям, до завтра слишком далеко, а год казался ему вечностью.
— Ты всегда откладываешь на потом, — упрямо пробубнил он. — А лэрд наверняка разрешил бы.
— Лэрд тебе никто, а я твоя мать. И я не разрешаю. Снимай поживее ботинки, пока не простудился, они насквозь мокрые.
Мальчик неохотно повиновался, а Кэтрин, услышав в очередной раз любимую фразу Уильяма «Это несправедливо», решительно объявила, что они возвращаются в Ненвернесс.
