– Нет! – охнула Бренна. – Он даже не слышал о тебе. Пожалуйста, не говори ему! Он… он не поймет.
– Вот как? Да, конечно. Ни один порядочный джентльмен не поймет такого.
– Я… у меня нет времени. Прощай.
Она повернулась и со всех ног помчалась к себе, чувствуя пронзительный завистливый взгляд, буравящий спину.
Бренна, съежившись и судорожно вздрагивая, сидела в пролетке рядом с Кейном. Ночь была теплой, напоенной цветочным благоуханием, но Бренна тряслась от озноба.
– Что с тобой? Ты что-то необычно молчалива, – резко бросил Кейн.
– Ничего.
– Тебе не понравился дом О'Рейли? Типично испанское жилище, каких много на острове.
– Мне все равно! Все равно! Неужели ты воображаешь, что мне было приятно весь вечер притворяться? И равнодушно слышать кашель несчастного мужа Колин, слишком больного, чтобы спуститься и встретить нас?
Господи! Опять на нее нашло! Зачем она упрекает Кейна?
– Ты забываешься, Бренна. Успокойся. Я не желаю ничего больше слышать на эту тему, – холодно велел Кейн. Бренна залилась краской. Но вечер действительно больше походил на кошмарный сон. С самого начала Бренне стало ясно, что она только мешает и не нужна ни Кейну, ни Колин. И даже обстановка дома была странно неуютной – ни ковров, ни занавесей. На мраморном полу у противоположных стен расставлены два ряда американских кресел-качалок. В каждом углу красуется треугольный столик с ножками в виде львиных лап, уставленный деревянными фигурками святых, стеклянными шарами и фарфоровыми вазами.
Колин радушно приветствовала гостей. На ней было платье из светло-зеленого «мокрого» шелка, такое облегающее, что грудь ясно обрисовывалась под тонкой тканью. Огненные волосы были уложены длинными буклями, искусно скрепленными золотыми шпильками. Лицо чуть припудрено.
– Бренне, вероятно, хочется посмотреть дом, – неохотно промолвила она через несколько минут. – Я настояла на том, чтобы установить кухонные шкафы: можете себе представить, здешние жители моют посуду во дворе?! Как я ненавижу это здание! Но Патрику нравится во всем подражать испанцам! О, что бы я дала, лишь бы снова очутиться в Бостоне, в гостиной матери среди чудесных брюссельских ковров и мебели «чиппендейл»!
Она подошла к огромному зарешеченному окну. Плечи бессильно опустились.
– Если бы не Патрик… если бы не Патрик, я вернулась бы домой, в Бостон! Возможно, я даже успела бы уехать с тобой, Кейн. Ты хотел бы этого? Путешествовать вместе со мной?
– С тобой? Ну что ж…
Но тут решительно вмешалась Бренна, хотя сердце тревожно колотилось:
– Боюсь, такая поездка была бы крайне тяжелым испытанием для вас, Колин! Кейн собирается покупать здесь рабов и разместить их в трюме. И места тоже нет, потому что мы с Кейном уже заняли капитанскую каюту.
Глаза Колин язвительно сузились.
– Кейн рассказал мне о вашем браке.
Бренна, покраснев, смутилась. Но Колин, мгновенно повеселев, беспечно рассмеялась.
– О, не волнуйтесь, дорогая! Я сохраню ваш секрет. Правда, Кейн, ведь я не болтлива? – Она по-хозяйски взяла Кейна под руку. – Признаться, я не поняла, почему ты не можешь взять меня! Я так скучаю по Бостону!
Бренна попыталась сохранить присутствие духа.
– Но неужели вы покинете больного мужа?
И словно в ответ сверху раздался тяжелый хриплый кашель.
Лицо Колин исказила гримаса.
– Будь он проклят! Никак не умрет и упрямо отказывается возвратиться домой, а кроме того, слишком слаб, чтобы управлять плантацией! Ах, все это бесполезно! Почему я не могу просто сбежать отсюда? Что мне остается здесь? Сахар? Табак? Ананасы? Ба!
Кейн встревожено взглянул на Колин.
– Ты действительно хочешь уехать?
– Да… почему бы нет?
Но прежде чем Кейн успел ответить, Бренна подошла к нему с другой стороны, тоже взяла под руку со всей грацией, на которую была способна, и мило улыбнулась.
– Надеюсь, вам известно, Калин, что на борту было несколько случаев заболевания желтой лихорадкой. Кейн вам еще не рассказал? Трое матросов умерли. К счастью, мне удалось выжить. Кейн тоже перенес лихорадку, но не в этот раз. А вы?
Колин сильно побледнела.
– Нет… нет, у меня ничего такого не было.
– Говорят, даже доктора не знают причин ее возникновения. Зараженный воздух, миазмы… канализация… Возможно, болезнь все еще прячется в трюме и темных углах, – с невинным видом заключила Бренна, довольная своей находчивостью.
К ее радости, Колин мгновенно сменила тему. В комнату вошел слуга с пирожными и кофе. Вскоре они распрощались. Теперь, вспоминая проведенный с Колин вечер, Бренна кипела от ярости.
– Надеюсь, ты не собираешься уступать просьбам этой… этой женщины! – не выдержала она. – Ты, кажется, не собирался в Бостон! И кроме того, покинуть умирающего и к тому же твоего друга – это просто чудовищно! Мерзко! Сразу две любовницы на борту… По-моему, эта мысль льстит тебе, Кейн? Не находишь это забавным?
Она знала, что перегибает палку, но не могла остановиться и тут же схватилась за щеку. Пощечина была не сильной, но достаточно унизительной. На глаза девушки навернулись слезы.
– Запомни, Бренна, ты слишком много позволяешь себе и к тому же неверно судишь о наших отношениях! Бедная девочка совсем одна и нуждается в друзьях! Неужели ты не подумала об этом? Не забывай, у тебя нет на меня никаких прав! Я брошу тебя в любой момент, как только захочу, и могу даже оставить тебя в Гаване! Подходит тебе такое решение?
– Нет, – испуганно прошептала девушка.
– Да будет тебе известно, я не собирался брать с собой Колин О'Рейли, тем более что ты права – она действительно должна выполнить свой долг перед мужем. К тому же я тоже кое-чем ему обязан.
Остаток пути оба молчали. Улицы, освещенные полной луной, казались безмятежно прекрасными. При других обстоятельствах Бренна была бы очарована, но сейчас думала лишь о том, как отодвинуться подальше от Кейна.
Она ненавидит его! Ненавидит! За то, что унизил ее перед Колин О'Рейли, за высокомерие, за угрозы оставить ее в Гаване. О, даже Тоби Ринна она не презирала с такой силой!
Пролетка остановилась перед гостиницей. Кейн вручил Бренне огромный медный ключ.
– Иди к себе, – холодно велел он. – Я поднимусь через несколько минут.
– Прекрасно, – так же официально-вежливо ответила Бренна. Она умрет, прежде чем спросит у него, куда он собрался. Пусть убирается куда угодно, ей безразлично.
Бренна со сдавленным рыданием проскользнула в дверь. Огромный зал наполняли причудливые тени, неузнаваемо преображавшие знакомую обстановку. Шаги гулким эхом отдавались от мраморного пола. Бренна взбежала по лестнице. Она сыта по горло Кейном и его сделками. Кейном и его женщинами. Больше сердечных мук ей не вынести.
