Атрей сорвался с места, в эту минуту сам напоминая ветер. Он вцепился в Дейлоса, который сражался за десятерых – безумие и страх придали ему силы. Среди огня и дыма разгорелся ожесточенный поединок.
Преимущества были на стороне рослого и сильного Атрея. Но когда Дейлос, казалось, уже смирился с поражением, он вдруг ловким движением выхватил из-под туники маленький, но смертоносный стилет.
– Умри! – выкрикнул он.
Стилет вонзился бы прямо в сердце Атрею, если бы не ветер, едва не сбивший Дейлоса с ног. Он промахнулся.
Стилет косо скользнул по руке Атрея, упал на камни и отлетел далеко в сторону. Дейлос зло выругался, выпрямляясь.
– Будь ты проклят!
– Ты проиграл, – спокойно ответил Атрей. – Все кончено. Смирись, Дейлос.
– И доверить тебе мою судьбу? Ни за что.
За его спиной бушевало пламя, вокруг лежали трупы товарищей. В глазах Дейлоса вспыхнула неистовая ненависть.
Он перевел взгляд на Брайанну:
– Он явился спасать тебя? Как трогательно! И как справедливо!
Близость полного и окончательного поражения развязала ему язык. Брайанна не могла ни заткнуть уши, ни убежать.
– Ну и что он тебе наболтал? – саркастически продолжал Дейлос. – Тебе известно, как ты прибыла в Акору, чужестранка?
Он вдруг рассмеялся, словно удачно пошутил.
– А ванакс, случайно, не говорил тебе, где были мы в тот день, когда погибли твои родители?
Злой, коварный человек, не останавливающийся ни перед чем, способный только разрушать! Но его слова уже не ранили Брайанну. Она невольно посмотрела на Атрея. Он не сводил с нее скорбных глаз.
Посреди жаркой пещеры Брайанне вдруг стало холодно.
– Тот французский адмирал был недоумком, – продолжал Дейлос. – Он искал славы, а нашел смерть. Но битва была славной. Достойное испытание для нас.
Несмотря на всю решимость, Брайанна больше не могла молчать. Ее губы двигались с трудом.
– О чем ты?
– Мы вместе учились воинскому искусству – Атрей и я, в одном и том же отряде. Неужели он тебе не говорил? Атрей, ну как ты мог! Или я оказал тебе медвежью услугу? Наверное, ты молчал из скромности. – И он продолжал, обращаясь к Брайанне: – В тот день он стал героем – это все признали. Никогда еще юноше не удавалось так мудро командовать в бою. Даже пушечные ядра летели точно в цель. С другой стороны, он же был внуком ванакса, потому и решил показать, на что способен. Но говоря начистоту, Атрей заслужил хвалу. В разгар битвы поднялся ветер, и французский адмирал удрал бы с позором, если бы не воинское искусство Атрея.
Дейлос ухмылялся, наслаждаясь ужасом на лице Брайанны.
– Он убил твоих родителей, крошка Брайанна. Он, и никто другой. Ты помнишь их предсмертные крики?
Господи, она и вправду все помнила. Дейлос прочел ответ на ее лице, запрокинул голову и расхохотался.
Так, со смехом, он и прыгнул в огненную бездну.
Это было время сновидений. Смутного ощущения прохлады льняного белья, холодной воды на губах. Нежного ветра и приглушенных голосов.
Проснувшись, она уловила аромат жасмина Была ночь. В высокое арочное окно над постелью заглядывал серп луны.
К лицу прикоснулась рука. Она повернула голову и увидела... Елену.
Опять сон.
– Я так мечтала о дочери, молилась о ней. Конечно, и сыновей я любила, но дочь... – прозвучал негромкий, до боли знакомый голос Леони.
– Когда ее принесли к нам, она была такой слабенькой, полуживой. Несколько недель я не отходила от нее – не только потому, что боялась за нее. Отойти я просто не могла. Мне надо было видеть ее, когда я просыпалась ночью, знать, что она еще дышит.
Все это она слышала в полусне, обрывки фраз осыпались, точно лепестки цветов, в призрачное море и уплывали. И снова сыпались.
– Она поправится.
– Думаешь? Даже теперь, когда ей известно то, что от нее скрывали?
Она уплывала, стремилась к забвению. Наступила ночь, она расплакалась, слыша собственные всхлипы издалека.
Кто-то вытер ей лицо и обнял ее.
– Успокойся, Брайанна.
Другой голос, не Леони. Дельфина? Женщина тихо запела:
– Спи, дитя, мирно спи всю ночь...
Леди Холлистер была права: у ее матери прекрасный голос. Он умер вместе с ней, но все еще жив в воспоминаниях.
Они на пляже, где-то во Франции. Возле дома. Отец развел костер. Они сидят возле огня, Брайанна – на коленях у мамы. Ночной воздух прохладен, но ей тепло под одеялом. Над головой светят звезды.
Отец смеется, и этого сочного звука достаточно, чтобы вызвать в ней ощущение счастья.
Она улыбается и чувствует соленый вкус слез.
– Всю ночь...
Непроглядная ночь в сердце. Нет ни страха, ни потрясения. Даже боль утихла. Это канва жизни, в которой радость неразрывно связана с грустью. Она еще раз увидела, как Дейлос прыгает в огонь, и погрузилась в желанное забвение.
Когда Брайанна снова открыла глаза, был уже день. Рядом сидела Джоанна. Она читала, но отложила книгу, едва Брайанна пошевелилась.
– Что... – И это ее голос? Вот этот хрип?
– Тише-тише. – Джоанна обняла ее и помогла сесть. Но помощи она не хотела – ни от кого из них.
– Тяжело тебе пришлось, – заметила Джоанна и нахмурилась, увидев, что Брайанне неприятны ее прикосновения.
– А Атрей?.. – заставила себя выговорить Брайанна.
– Он на совете. Как ты? И вправду, как?
– Едва не лишилась души. – Уж лучше бы лишилась. По крайней мере не было бы так больно. – Полонус... —
Она снова увидела его с торчащим из груди ножом и до крови прикусила губу.
– Тсс! – ласково перебила Джоанна и взбила подушки. – Он опасно ранен, но Елена уверена, что он выживет.
– Елена? – Это имя пробилось сквозь туман оцепенения.
– Она предупредила: ты не знаешь, жива она или нет. Но Полонус ее и остальных и пальцем не тронул.
– А я думала, убил... Решила, что по приказу Дейлоса он способен даже на убийство.
– Судя по тому, что мне рассказали, твой страх понятен. Но Полонус никого не убил и пытался защитить тебя.
Брайанна промолчала, и Джоанна нахмурилась.
– Сайда то и дело заглядывает, спрашивает, не проснулась ли ты. Надеется, что у тебя разыграется аппетит.
– Не хочу есть. – Но Брайанна и вправду была голодна и удивилась, осознав это. Медленно, но неизбежно она приходила в себя. – Долго я спала? – спросила она.
– Почти целый день. Сон был тебе необходим, – ответила Джоанна, направляясь к двери.
Странно было думать о дне, который ушел навсегда, но отголосок оставил. Брайанна попробовала лечь поудобнее и поморщилась.
– У тебя рана на ноге, – объяснила Джоанна. – Елена перевязала ее. Скоро заживет – даже шрама не останется. Еще есть ожоги на ступнях, но они тоже неопасны.
