Ники не сразу догадалась, что все эти работы принадлежат кисти одного очень талантливого художника.
Она еще раз оглядела стены комнаты.
— Все это ваши картины?
— Да. Вам они нравятся?
— Очень.
При этих словах Франсуа смягчился, высокомерное выражение исчезло с его лица.
— Вам правда нравится? Это не просто светский комплимент?
По его глазам было видно, что он, как ребенок, нуждается в одобрении.
— Я не привыкла фальшивить. Картины замечательные, Франсуа. Лучших мне не доводилось видеть. — Сопровождаемая Франсуа, Ники пошла вдоль стен гостиной, внимательно всматриваясь в каждое полотно, интересуясь техническими приемами и высказывая самые искренние похвалы.
— Я хотел бы поучиться во Франции, — сказал Франсуа. Ники удивленно обернулась.
— Алекс об этом знает? — спросила она. — Впрочем, откуда ему знать? Едва ли он знает, что вы занимаетесь живописью.
Франсуа вздохнул.
— Боюсь, он подумает, что я валяю дурака. Я не переживу, если он станет издеваться надо мной.
Ники вернулась к дивану.
— Не представляю себе, чтобы Алекс над кем-нибудь издевался. Тем более над родным братом. Или у вас есть сомнения?
— То, как я управлял Бель-Шен, привело его в бешенство. Он просто высмеял меня. Назвал невежественным болваном. Позднее он извинился, но такие оскорбления нелегко забываются.
— Все мы делаем ошибки. Вы натворили много ошибок, управляя Бель-Шен. Алекс не должен был так обращаться с вами. Но Бель-Шен много для него значит.
— Если не сказать — все, — поправил Франсуа. — Но тут нечто большее. Он беспокоится о бабушке и обо мне. О своих слугах и работниках. Он просто ужасается при мысли, что их хозяином может стать Фортье.
— Я много слышала о его жестокости.
— Ну, вообще-то Валь не так уж сурово обходится со своими людьми, во всяком случае, по сравнению со многими другими хозяевами. Рабы для него — прежде всего имущество. А имущество надо беречь. — Франсуа провел рукой по своим волнистым темно-каштановым волосам. Этот жест напомнил Ники его брата. — Но для Алекса, — продолжил он, — они нечто большее. Он знает почти всех по именам, всячески способствует тому, чтобы они создавали семьи, он крестит их детей, общаясь с ними скорее как с людьми, за жизнь которых он отвечает перед Богом. До того как были введены запрещающие законы, он позволял им учиться. Алекс чувствует ответственность за них всех.. Даже личное для него на втором плане.
— Почему вы мне это говорите? — спросила Ники, хотя уже знала ответ на свой вопрос.
— Чтобы вы понимали, почему он считает своим долгом жениться на Клариссе.
Ники отвернулась, почувствовав ком в горле.
— От этого зависит будущее Бель-Шен, — мягко сказал Франсуа. — А это будущее включает всех, за кого Алекс несет ответственность.
Ники подняла глаза на своего собеседника.
— Стало быть, так или иначе расплачиваться придется нам с Алексом. Но для вас, Франсуа, еще не все потеряно.
Расскажите брату, что занимаетесь живописью. Он поможет вам уехать во Францию.
Франсуа понурился:
— Как бы я ни хотел уехать, я не могу.
— Но почему?
Он с минуту колебался.
— Есть вещи, о которых лучше не упоминать. — Его глаза затуманились, юношеские черты лица напряглись.
Ники положила ладонь ему на руку.
— Это из-за Жан-Пьера? Вы не хотите оставить его?
Франсуа закрыл глаза Она видела, что он изо всех сил старается сохранить самообладание.
— Я думал, вы ничего не заметили. Надеялся, что вы ничего не узнаете.
— Я мало что смыслю в подобных вещах, но зато я знаю вас. Убеждена, что вы человек хороший и добрый. Никому не желаете зла. Если вы не можете расстаться, то забирайте его с собой.
Франсуа удрученно покачал головой:
— У меня нет денег, а Алекс эту ситуацию никогда не поймет.
— Может быть, и поймет, — сказала Ники, сама мало веря в то, что говорит. Александр дю Вильер во всех отношениях был настоящим мужчиной.
— Я не могу позволить себе это, — заключил Франсуа.
Какое-то время они сидели молча, довольные тем, что понимают друг друга.
— Спасибо, что объяснили многое в Алексе, — наконец произнесла Ники.
— Спасибо, что зашли, — откликнулся Франсуа.
Он проводил ее до двери, и она поднялась на цыпочки, чтобы он мог ее поцеловать.
— Берегите себя. И пожалуйста, навещайте меня.
Франсуа улыбнулся.
— Я зайду в четверг. Если, конечно, это вас устраивает.
Мы пообедаем, а затем понаблюдаем, как художники работают на площади.
— Очень заманчивое предложение. — У нее мелькнула мысль, не попросить ли Франсуа помочь ей бежать. Но скорее всего он откажется. А даже если не откажется, у нее просто нет права вбивать еще один клин между братьями.
Обняв Франсуа, Ники вышла. Рам терпеливо ждал ее в вестибюле, там, где она его оставила.
— Ну как, отвели душу? — спросил он, вставая.
— Да, отвела. — Они вместе направились к выходу. — Но я была бы очень рада, если бы смогла убедить Александра отправить брата учиться во Францию. Естественно, вместе с его другом. Тогда все было бы просто идеально.
Рам расхохотался так оглушительно, что на него стали со всех сторон оглядываться.
— Купив вас, малышка, Александр купил себе целый мешок проблем.
Его слова звучали вроде бы как оскорбление, но взгляд Рама говорил о другом. Жаль только, что она была недостаточно в этом уверена.
В ту ночь Ники спала беспокойно. Во сне они с Алексом занимались любовью. Дважды она просыпалась вся в поту, с отвердевшими ноющими сосками.
Николь кляла его на чем свет стоит, но не могла не думать, где он сейчас и что делает. Хорошо хоть он не с Лизетт. Но тут она вспомнила, что очень скоро Александр будет спать с Клариссой.
— Я должна бежать, — произнесла она вслух. — Пока еще не слишком поздно.
Хотя она и получила несколько нежных записок от Алекса, он все еще оставался в Бель-Шен, наблюдая за уборкой урожая. Следующий четверг она провела с Франсуа, вечером же и почти всю пятницу играла в шахматы с Даниэль.
— Если я сумею раздобыть немножко денег, — сказала Ники служанке, когда они уселись перед горящим камином, — и ты сможешь отвлечь Рама, я попытаюсь бежать на следующей неделе. — Она решительно посмотрела на Даниэль. — На этот раз я не оплошаю.
Даниэль закатила свои круглые глазки.
— На этот раз я ничего ему не скажу. Даже если он вырвет мое сердце.
Ники усмехнулась. Когда они кончили играть, она убрала доску и встала, — Ты стала играть лучше, — сказала она, хотя только что легко обыграла Даниэль.
— В конце концов это лишь развлечение. Как я играю — не имеет большого значения. Я пущу в ход все свои женские чары. Наш могучий турок не устоит. — Она состроила гримасу. — «Ну пожалуйста, месье Рам, — сказала она томным голосом, играя своими густыми темными ресницами. — Я знаю, что вы гораздо умнее меня, и конечно, такой человек, как вы, может научить простую женщину…» — Даниэль прыснула, и Ники тоже расхохоталась.
