Даттон, который сегодня был абсолютно трезв, что удивляло, ибо весь последний месяц он изрядно напивался, изумленно уставился на Руана.
— Вы говорите о карикатуре на Кранли и Амелию Кавершем? Конечно, я видел ее, как и все.
— Нет, Даттон, речь не о них. Я говорю о карикатуре, на которой изображен ваш отец и еще несколько мужчин, которые явно не с дружескими намерениями преследуют Софию.
Даттон, судя по его виду, испытал глубокое потрясение. Когда Руан впервые услышал о существовании этого сатирического листка, то сделал все возможное, чтобы разыскать его. Карикатура была омерзительной.
— Лорды Уэстлин, Мелверли, Даттон, Камберленд и Олдрет изображены в лесу в виде охотников, преследующих Софию, правда, Олдрет нарисован чуть в стороне, не как активный участник погони. Вам не кажется, что в этом есть скрытый смысл? Вы видите связь? София выдала свою дочь замуж за наследника Уэстлина — очень тонкая месть, если посмотреть на это ее глазами.
— Да, но она помогла дочерям Мелверли и Олдрета удачно выйти замуж! Где же здесь месть, Руан? Мне кажется, вы делаете из мухи слона. Все это чушь.
— Вы не видели карикатуры, — вкрадчиво сказал Руан. — От нее в дрожь бросает, настолько она непристойная. Софию изобразили обнаженной похотливой индианкой. Это было лет двадцать назад. Сколько ей сейчас? Когда все это случилось, она была совсем юной девушкой.
— Когда случилось что? — резко спросил Даттон. — Это же карикатура. Просто фантазия.
— Много карикатур вы знаете, которые были бы чистым вымыслом? Художнику нужны реальные факты, чтобы создать свое произведение.
Руан не мог оторвать глаз от Софии. Он восхищался ее безупречным вкусом, гладкой, без единого изъяна кожей, роскошными блестящими волосами, уверенной манерой держаться и проницательными черными глазами. За всем этим великолепием скрывалась ее настоящая натура, свету она показывала лишь то, что считала нужным, но и этой малостью он был очарован. Он безумно желал ее. И София знала это. Если он все сделает правильно, то добьется своего. Если она позволит. Руан точно знал, что никто не смел прикоснуться к этой гордой женщине, не получив разрешения. Достаточно было взглянуть на карикатуру, чтобы понять почему.
— Думаю, вы преувеличиваете, — сказал Даттон.
— Неужели? — сказал Руан, на секунду оторвавшись от созерцания Софии, чтобы посмотреть на Даттона. — Вспомните, дочери Олдрета и Мелверли потеряли честь еще до свадьбы. Вы уверены, что София не приложила к этому руку? Как, однако, быстро вы все забываете. К счастью, обе девушки вышли замуж, и удачно, но только после того, как были публично опозорены. А Анна Уоррен, которую опекает София? Неужели вам не приходило в голову, что все ваши неприятности происходят не по воле слепого случая?
— Со мной ничего не происходит.
— Вот именно. У вас ничего не получилось с Анной Уоррен и не получится, вас к ней просто не подпустят. Ибо ворота в рай охраняет София. Вас наказывают, Даттон, вы расплачиваетесь за грехи отца.
— Грехи? Как можно согрешить с проституткой? — разгорячился Даттон.
— Это дело прошлое. И я сомневаюсь, что она вообще была проституткой, — сказал Руан и вновь перевел взгляд на Софию. Теперь она о чем-то шепталась с леди Ричард; Иденхема рядом с ними уже не было.
— В этом нет никаких сомнений.
— Сомнения всегда есть, Даттон, — тихо сказал Руан, — сомневаться полезно.
— В этом нет никаких сомнений, — сказал лорд Рейтби. — Иденхем точно выйдет победителем. Жаль, я так мало поставил на него, когда был в клубе «Уайтс».
— Речь идет о моей сестре. Вы это хотя бы понимаете? — сказал Джордж Прествик.
Неприятная ситуация грозила в любой момент разразиться настоящей катастрофой. Имя его сестры фигурировало сразу в двух пари: что-то, несомненно, произошло в тенистом садике за домом леди Ланрит, и он был готов поставить сто фунтов на то, что крыса здесь была совершенно ни при чем, но как исправить положение, он понятия не имел. И самое страшное заключалось в том, что Пен не хотела признавать серьезности своего положения. Ни катастрофа, ни тем более неприятности были ей нипочем. На первый взгляд могло показаться, что все ее поступки продуманны и целенаправленны. Правда, так казалось только ей самой, но и это было еще не самое страшное. Самой большой проблемой было то, что ни Айвстон, ни Иденхем не считали поведение Пенелопы предосудительным и, казалось, не замечали двусмысленности ее положения.
Ситуация была серьезной, а ее последствия непредсказуемы. Джордж не мог избавиться от предчувствия чего-то зловещего, предвещающего погибель. Разве может добропорядочный человек считать нормальным, когда на девушку из приличной семьи делают ставки и заключают пари, сталкивая лбами соперников, возбуждая всеобщее нездоровое любопытство?
Пен была необычной девушкой. Он любил ее, несмотря на странности характера, но не был глупцом и прекрасно понимал, что она может нравиться не только ему одному. Джордж и Пенелопа всегда были неразлучны, поэтому он понимал ее и был исполнен братской любви, истинной и чистой. Чего нельзя было сказать об Айвстоне. Он испытывал к Пенелопе далеко не братские чувства, о чем говорил странный блеск его глаз и неряшливый вид помятого галстука.
Крыса, как же!
Еще Джорджа тревожил слишком счастливый вид Пенелопы. Как любящий брат, он был готов искренне порадоваться за нее, и, если она считает, что события развиваются в нужном направлении, он не станет чинить препятствий.
Но он не допустит, чтобы его сестру обесчестили. Таких случаев в этом сезоне было больше, чем достаточно, и ему не хотелось, чтобы сестра пополнила список опозоренных девушек, как бы удачно они потом ни вышли замуж.
— Простите, — сказал Рейтби, — я как-то упустил это из виду. За последний месяц было заключено столько брачных пари, что диву даешься. Я не понимаю, почему именно сейчас, ведь раньше ничего подобного не было. В чем секрет, Прествик?
— Точно не скажу. Но все началось со свадьбы дочери леди Далби: кому и как пришло в голову заключить на нее пари, до сих пор остается загадкой. С тех пор все как ума лишились, заключая одно пари за другим, хотя я лично не вижу никакого смысла в том, чтобы делать ставки на то, кто кого заманит в ловушку, где и как. Я сам уже проиграл шестьдесят фунтов с тех пор, как это началось. Должен признаться, я ничего не смыслю в тонких материях обольщения. И тем более мне не нравится, когда ставки делают на Пенелопу.
— Вот, Прествик, вы сами ответили на вопрос. Не стоит принимать это так близко к сердцу. Сами по себе ставки и пари для Пенелопы опасности не представляют, ведь они не могут обесчестить ее, как это случилось со всеми девушками, которые вышли замуж в этом сезоне. Это всего лишь модное поветрие, и оно пройдет, как только закончится сезон.
