Герцог понял, что должен поддержать игру и, наклонившись вперед, тихо произнес:
– Могу я шепнуть кое-что вашему величеству на ухо? Это дело весьма щепетильного свойства…
– Неужели?
Король приблизил к герцогу лицо.
– Они не венчаны, но, похоже, имела место одна неосторожность. Видите ли…
Француз до мозга костей, Людовик сгорал от любопытства.
– Да? Да?
– Принц Стефано несколько месяцев держал мою внучку у себя, ваше величество. Без соответствующего шаперонства старшей дамы.
Герцог многозначительно изогнул брови.
– И?..
– И все.
В горьком разочаровании, что ему отказали в скандальных подробностях, Людовик отрезал:
– Мои источники в папстве утверждают, что она предъявила папе брачное свидетельство, подтверждающее заключение брака на Ямайке несколько месяцев назад. Что скажете на это, месье?
Входя в роль старого сплетника, герцог пояснил:
– Он обманул ее. Обещал свадьбу, герцогство, титулы… Да вы и сами знаете, ваше величество, как наивны молодые девушки. Алис проглотила наживку, и вот! Похоже, что он уже обручен, и более того, его брачные обязательства имеют законную силу, если произносятся в Миланском соборе. Закон Ломбардии.
– Истинная правда! – Людовик оживился. – Закон Ломбардии! Теперь я вспомнил.
– Так что ваше величество понимает, почему у Алис нет основания для свидания с этим бесчестным распутником.
– Относительно него вы, конечно же, правы, тем не менее свидание состоится. В присутствии охраны. – Когда герцог открыл рот, чтобы возразить, король смерил его властным взглядом. – Такова моя воля, месье!
– Да, разумеется… Воля вашего величества…
Король подал сигнал, чтобы открыли дверь.
– Итак, все решено. Леди Аланис нанесет визит Стефано, после чего вы сможете уехать на свой маленький остров.
Аудиенция закончилась.
Когда наступил вечер, явился капитан Ла Виллетта, чтобы сопроводить Аланис в Бастилию. Велев ему подождать в прихожей, она зашла в комнату деда.
– Итак, ты отправляешься в парижскую темницу, – констатировал герцог. – Хочешь, чтобы я поехал с тобой?
– Я и сама справлюсь, – отклонила она его не совсем искреннее предложение. – С тех пор как я встретила Эроса, исследование подземелий стало для меня привычным делом. Для принца у него странная привычка селиться в самых отвратительных местах.
– Хм… Надеюсь, ты не тешишь себя надеждой вынести его тайком в своем кармашке.
Аланис улыбнулась.
– Боюсь, он слишком велик для этого. Но вдвоем мы что-нибудь придумаем.
Мысль, что она его увидит и прикоснется к его телу, наполняла ее радостью и надеждой. Герцог вынул монокль.
– Людовик считает, что твой пират переметнулся на нашу сторону. Как ты намерена убедить монарха, что его фаворит все еще предан ему?
– Эрос никогда никому не присягал на верность. И не потерпит никакого короля над своей дурной головой.
– И все же, – задумчиво продолжил герцог, – нет ничего опаснее чувства, что с тобой все в норме, не имея подкрепления реальностью. Есть один способ убедить короля, что его любимец не сотрудничает с нами. Если ты, конечно, хочешь спасти его, Алис. Оставь его. Отвергни.
Ее улыбка погасла. Она и сама пришла к такому печальному заключению. Но, чтобы убедить короля, требовалось в первую очередь убедить самого Эроса. От этого ей стало дурно, будто проглотила отраву, и ледяной холод вполз в сердце. С ресниц на щеку скатилась большая теплая слеза.
– Не стану обманывать тебя, Алис. Мне импонирует идея отделаться от Сфорца, но я не бессердечен. Я сознаю, что твои чувства к нему искренни. Это лучшее, что я могу тебе посоветовать.
Она вышла в прихожую. Капитан Ла Виллетта проявил нетерпение:
– Мадемуазель готова?
Убийцы и грабители, вольнодумцы и проститутки, фальшивомонетчики и должники всех мастей населяли самую зловещую тюрьму Европы – Бастилию. Закованные в наручники и кандалы, они сидели в грязных, зловонных камерах и всецело зависели от черствых, ко всему привыкших охранников. В воздухе стоял тяжелый человеческий дух смерти, болезни и несчастья, принимая форму призрачных глаз, глядящих из-за зарешеченных прорезей. Ежась от нездоровой атмосферы, Аланис следовала за Ла Виллеттой по бесконечному, освещенному факелами коридору, спускаясь по ступенькам вниз.
– Десять минут, мадемуазель, – объявил капитан, когда они прибыли на самое дно подземелья.
Камеру отпер ворчливый горбун, казавшийся истинным порождением этого проклятого Богом места. Дверь открылась с металлическим лязгом и заскрипела на средневековых петлях. Аланис вошла внутрь. Сначала она ничего не различала, только темноту. Дверь захлопнулась, и ее обняла пара сильных рук. Сердце ее взволнованно забилось.
– Аланис. – Эрос коснулся губами ее губ.
Желание ответить на поцелуй сводило ее с ума, и все же она отстранилась, зная, что, если проявит хоть каплю тепла, Эрос ей не поверит. И она выкопает ему могилу.
– Меня прислал сюда король, – произнесла она бесстрастно. – Сказал, что ты просил об этом.
– И днем и ночью. – В слабом свете факела, просачивающемся сквозь прорезь в двери, она увидела покрытое копотью лицо с блестящими глазами и солнечной улыбкой. – Боже, какая ты красивая. – Он взял ее голову и оставил на губах еще один поцелуй. – Я скучал по тебе, нимфа. А ты по мне скучала?
И хотя Эрос был грязный, его прикосновения вдохнули в ее тело жизнь. Аланис до боли хотелось запустить пальцы в его волосы и поцеловать его, но вместо этого она спросила:
– Как ты тут?
В его глазах промелькнуло подозрение.
– Отлично. А ты? Надеюсь, псы моего кузена не…
– Ты прибыл вовремя. Благодарю. Похоже, моя маленькая ложь папе римскому стала причиной твоих больших неприятностей. Людовик считает, что ты объединил силы с альянсом, Мальборо и Савойским.
– Могу себе представить, – улыбнулся Эрос.
– Он назначил твою встречу с парижским палачом на следующую неделю.
– Я решил принять ультиматум Людовика, – поколебавшись, сообщил Эрос, – и согласиться на адмиральский чин.
– Что? Принять его как суверена? Стать французской марионеткой и служить капитаном в его флоте? – с ужасом спросила Аланис. Миланцы будут вспоминать его с ненавистью и презрением. – Если ты это сделаешь, – прошептала она, – никогда не вернешь себе свою страну. Зачем?
– Ради тебя. Ты будешь жить со мной во Франции? – спросил он хрипло. – Если мы поженимся.
– Поженимся?
Он прижался к ней щекой.
– Не могу дождаться момента, чтобы сказать Людовику, что согласен, выбраться из этой вонючей дыры и заняться с тобой любовью в чистой постели. Ты и я, Аланис, муж и жена.
