Этой ночью Джек нашептывал ей на ухо тайны: ночные тайны, чудесные тайны, волнующие тайны, обещания невероятно эротические и экзотические, от которых щеки ее начинали пылать, а пальцы на ногах судорожно сгибались.
Он пообещал, что покажет ей их все. О многих он только слышал или читал, но они освоят их вместе. Ничего более обольстительного для нее не существовало.
Оставаясь неподвижной на их брачном ложе, Элизабет почувствовала, что Джек – спит он или проснулся – снова начал двигаться внутри ее. На этот раз он совсем не спешил. Он двигался медленно, целиком выходя из ее тела, а потом снова погружаясь в самую его глубину. Он овладевал ею постепенно, крошечными кусочками, долями дюйма…
Это было мучительно. Это было чудесно. Казалось, это длится вечно.
По крайней мере Элизабет хотелось, чтобы это длилось вечно. И в то же время ей казалось, что еще немного – и она умрет.
Она ткнула в его грудь подбородком.
– Джек, ты не спишь?
Он отозвался только неопределенным мычанием.
– Вы не спите, милорд?
– Мне совершенно все равно, проснулся ли я, или все это сон, – прошептал у ее уха хриплый голос. – Такому грешнику, как я, ближе к райскому блаженству не подобраться.
– Это не рай, милорд. Это ваш шатер.
– А вот тут ты ошибаешься, милая моя женушка. Это настоящий рай.
– Рай, – откликнулась Элизабет, соглашаясь с ним.
Они снова и снова поднимались вдвоем к вершинам блаженства. Они не выходили из шатра три дня и три ночи. Еда появлялась у входа, как по волшебству. То, от чего надо было избавиться, куда-то исчезало. Они никого не видели. Ни с кем не разговаривали. Им было подарено это время, чтобы побыть вдвоем.
Ибо и это тоже было законом пустыни.
– Приветствую вас, господин мой, – раздался у входа в шатер знакомый Джеку голос.
– Входи.
– Не могу, господин мой.
– Карим? – Черный Джек окончательно проснулся. Он сел на постели и набросил на себя и свою крепко спящую жену вышитое покрывало. Было утро. Прежде в этот час он уже занимался делами, но теперь они с Элизабет полночи разговаривали и любили друг друга. – Это ты, Карим?
– Да, о самый благородный и снисходительный, – прозвучал приглушенный ответ.
– Входи, любезный.
– Не могу, господин мой.
Джек нахмурился:
– Ты болен?
– Нет, господин мой.
– Ты ранен?
– Нет, господин мой.
– Так по какой причине ты не можешь ходить?
– Ходить я могу, но предпочитаю стоять здесь на коленях.
– На коленях?
– Я недостоин того, чтобы стоять в полный рост, недостоин того, чтобы сидеть, недостоин находиться рядом с вами, о щедрейший из щедрых. Я не смею смотреть вам в лицо. Я недостоин целовать ваши руки и даже ваши ноги. Я буду валяться перед вами и умолять о прощении.
– Ты сошел с ума, Карим?
– К величайшему моему сожалению, дело и не в этом, господин мой.
Джек начал терять терпение, несмотря на свою привязанность к верному другу и слуге.
– Тогда в чем же дело? – спросил он.
Элизабет зашевелилась рядом с ним и села, протирая заспанные глаза.
– О каком деле идет речь, Джек?
– Сам не знаю, – признался он ей. – Карим стоит у шатра на коленях и отказывается войти. И только мямлит что-то насчет того, как он недостоин стоять рядом со мной.
– Наверное, ты чем-то напутал беднягу, – решила она, протягивая руку за пеньюаром.
– Ничего я не делал. Только пригласил его войти. Честно, дорогая.
В ответ Джек получил весьма скептический взгляд, после чего его жена на несколько минут исчезла из шатра.
– Как чудесно. Я вижу, что нам принесли завтрак, – заметила Элизабет, вернувшись. Она осмотрела просторное помещение шатра. – Но где же Карим?
Джек завязал пояс халата и проворчал:
– По-прежнему валяется за шатром.
Она уперла руки в бока и возмущенно спросила:
– Так что ты все-таки с ним сделал?
– Ничего я с ним не делал! – воскликнул Джек. – Как я мог что-то сделать? Я уже несколько недель его не видел. С тех самых пор, как отправил его в Каир, чтобы он выполнил одно мое поручение.
Она мгновенно насторожилась:
– Поручение? И что это было за поручение?
– Ну, теперь ты, разумеется, можешь узнать правду. Я велел Кариму сойти со «Звезды Египта» и вернуться в Каир, чтобы он встретился там с человеком, который время от времени выполняет для меня кое-какую работу.
– Какую именно работу?
– Расследования. Этот человек… торгует… информацией.
– Сыщик. Как интересно!
– Ну да. Карим должен был получить у этого человека сведения о графе Полонски, полковнике и миссис Уинтерз.
– И он их получил?
– Не знаю. Мне не удалось убедить его войти и поговорить со мной.
– По-видимому, ситуация требует женского такта, – решила она, постукивая пальцем по нижней губе. – Мне попробовать?
– Не стесняйся, – ответил Джек, поощрительно взмахнув рукой.
Элизабет направилась к краю шатра.
– Карим?
Ответом было приглушенное:
– Приветствую вас, госпожа.
– И я тебя приветствую, Карим. Чудесное утро, не правда ли?
– Да, госпожа, чудесное.
– Твой путь из Каира был долгим и трудным?
– Да, – признался он со вздохом, – это был очень долгий и очень трудный путь.
– Тогда мы вдвойне рады тому, что ты вернулся к нам целым и здоровым.
– Вы очень добры, госпожа.
– Ты не зайдешь внутрь?
– Не могу.
– Почему не можешь?
– Потому что я подвел моего господина.
– Чем ты его подвел?
– Я не смог вовремя вернуться к нему с той информацией, которая была ему нужна, снисходительная госпожа моя.
Она взглянула на Джека через плечо, повернула голову и объявила:
– Он прощает тебя, Карим.
– Но я не могу себя простить.
– Тебе придется, – сказала она ласково, но твердо. – Ты нам нужен.
– Нужен, госпожа?
– Конечно. Предстоит сделать очень много, и нам понадобится твоя помощь.
– Понадобится моя помощь? Конечно же, я сделаю все, что будет в моих силах, госпожа.
– Я знала, что мы можем на тебя рассчитывать, Карим, – уверила она остававшегося за шатром слугу, после чего добавила, понизив голос: – Но нам надо поговорить без свидетелей, а это не получится, если мы будем кричать друг другу.
– Понимаю, госпожа.
– Кроме того, здесь, на столе, тебя дожидаются чашка чая и тарелки со свежим хлебом и медом. Мы с твоим господином хотели бы, чтобы ты присоединился к нам, пока мы будем завтракать. За едой ты сможешь подробно рассказать нам обо всем.
– Если вы настаиваете…
– Настаиваю. – Она повернулась к Джеку с торжествующей улыбкой. – Пожалуйста, войди, Карим.
После недолгого ожидания (слуга, несомненно, вставал с колен и отряхивал с одежды песок) занавеска на входе отодвинулась, и Карим вошел в шатер своего господина.
