и другое: те, кто ее держал, внушали страх: они начали палить из пистолетов, перед тем как ее схватить, и еще не известно, живы ли Хатуэй и Пандерс.
— Давайте вылазьте, дамочка, — велел один из похитителей. — Да не вздумайте поднимать шум.
Феба отметила, что мистер Маклиш такого предостережения не удостоился.
Кажется, в прошлый раз ее привозили в какое-то другое место. Принюхавшись, Феба уловила вонь гнилых овощей и спиртного, причем совсем рядом, а потом ее куда-то втолкнули — похоже в подвал.
— Ага, вот и вы, наконец, — протянул кто-то голосом, явно принадлежавшим представителю высшего общества.
Феба не узнала его, но зато вспомнила аромат, к этому голосу прилагающийся: жасмин и амбра, аромат экзотический и редкий, — а потом память подсказала, где именно ей довелось его унюхать — возле дома мисс Динвуди.
— Это не ваша вина, — пытался успокоить подопечную Жан-Мари, когда они с Эвой катили в карете через весь Лондон. — Вы не можете предугадать его поступки.
— Он опять воспользовался мною! — воскликнула Эва, с тревогой разглядывая улицы. — В который уже раз! Он солгал мне, что оставил эту безумную затею, а я попалась на его удочку! Как же я глупа! Надо что-то делать, иначе вина ляжет на меня.
В этот момент карета остановилась, и Эва выскочила наружу с неподобающей даме поспешностью. Жан-Мари опередил ее, подошел к двери пансиона и поднял было кулак, чтобы выбить ее, но остановился, оглянулся через плечо на Эву и просто толкнул дверь. Она оказалась незапертой и распахнулась.
Эва бросилась вперед вверх по лестнице, откуда раздавались громкие мужские голоса. Жан-Мари, не отставал от хозяйки, ни на шаг.
— Проклятье! Вы вроде бы говорили, будто теперь ей ничто не угрожает, раз похититель сидит в Ньюгейте!
Добравшись до площадки второго этажа, Эва поняла, что голос принадлежит телохранителю леди Фебы, а вот увидеть здесь герцога Уэйкфилда было для нее неожиданностью.
Уэйкфилд обернулся раньше, чем она успела ретироваться, и властно вопросил:
— Кто вы?
— Мисс Динвуди? — шагнул к ней капитан Тревельон. — Зачем вы здесь?
— Он похитил леди Фебу, и я не собираюсь его покрывать. Прошу вас, поверьте: знай я заранее, что он задумал, непременно предупредила бы вас!
— Кто? — в один голос воскликнули герцог и капитан.
— Валентайн Нейпир, герцог Монтгомери. — Эва гордо вскинула голову, хотя губы у нее дрожали: ведь она предала собственного брата.
Тревельон несся галопом по темным улицам, пригнувшись к шее коня, понукая животное увеличить скорость. Герцог остался далеко позади. Джеймсу пришлось взять лошадь одного из лакеев леди Фебы, и вот теперь они с герцогом неслись сломя голову через весь Лондон в отчаянном стремлении добраться до нее прежде, чем будет слишком поздно.
У него в голове не укладывалось то, что рассказала мисс Динвуди. Оказывается, за всеми попытками похищения стоял герцог Монтгомери. Ему вздумалось выдать Фебу замуж за мистера Малколма Маклиша, который был из-за чего-то в его власти, и Монтгомери шантажом заставил человека, которого подозревал Уэйкфилд, признать себя виновным в похищении, к которому не имел никакого отношения.
Сама Эва Динвуди понятия не имела, зачем все это ее брату и почему он избрал своей мишенью Фебу.
Будь они прокляты, безумный Монтгомери и трус Маклиш! Тревельона распирало от гнева при мысли, что для достижения своих грязных целей негодяи решили воспользоваться Фебой, ее беспомощностью!
Он еще ниже пригнулся к шее лошади, сжимая ногами бока: перед ними поперек улицы были навалены бочки. За его спиной герцог что-то крикнул, но Тревельон не обернулся. Фебу отвезли не куда-нибудь, а в трущобы Сент-Джайлза — средоточие порока в этом мрачном городе.
Когда он доберется до этого двуличного негодяя Монтгомери, то свернет ему шею — невзирая на герцогский титул.
Чуть наклонившись в сторону, Тревельон заставил лошадь нырнуть в один из узких переулков, что вели прямо в гадючник под названием «Сент-Джайлз». При патрулировании этих улиц в составе драгунского полка он изучил их лучше, чем линии на собственной ладони.
Мисс Динвуди дала им адрес: где Монтгомери уже держал своих жертв. Возможно, он и Фебу привез именно туда!
Но если она ошиблась… Не дай бог!
Завернув за угол, Тревельон увидел карету: слишком щегольскую для Сент-Джайлза, — а поравнявшись с ней, заметил, как из соседнего кирпичного дома вышел мужчина. Не успел он понять, откуда раздался цокот копыт, как почувствовал приставленное к его голове дуло пистолета и застыл.
— Где леди Феба? — грозно прошипел Тревельон, но тот оказался проворнее и нырнул обратно в дом.
Проклятье! Штурмовать наверняка охраняемое здание было бы самоубийством.
Тревельон соскочил с лошади с пистолетами в руках, встал сбоку от двери и потребовал:
— Откройте немедленно!
Выстрел разнес деревянную дверь, так что щепки полетели во все стороны, и Тревельон бросился в образовавшийся проем, расшвыривая обломки и не обращая внимания на жуткую боль в многострадальной правой ноге. Внутри было темно, но он успел заметить, что в руке у мужчины пистолет. Тревельон успел выстрелить первым, и тот упал.
— Не стрелять! — крикнул кто-то из темноты, и в следующее мгновение в дом ворвался герцог Уэйкфилд, работая кулачищами, расшвыривая тех, кто попадался на пути, точно кегли.
Тревельон увидел, как Маклиш пытается спрятаться за столом, и ударил его наотмашь по лицу рукоятью пистолета.
Из носа архитектора брызнула кровь.
— Где леди Феба?
Маклиш ничего не смог сказать — лишь вытаращил глаза, указывая в дальний угол комнаты. Приглядевшись, Тревельон увидел дверь, бросился к ней и навалился плечом, но за ней обнаружил пустую комнату.
Вдруг из угла кто-то метнулся к нему и попытался проскочить в открытую дверь, но Тревельон успел схватить его за волосы, соломенно-желтые, и дернул, приставив дуло второго, заряженного, пистолета к виску.
— Где она?
— Сдаюсь! — вскричал Монтгомери, выставив руки перед собой и ехидно улыбаясь. — Сказал же: сдаюсь.
— Я спросил, где леди Феба.
— Понятия не имею!
— Лжец! — крикнул герцог Уэйкфилд, гневно сверкая глазами. — Ты похитил мою сестру! Монтгомери сузил глаза и мгновенно преобразился — теперь это был смертельный враг.
— Да, похитил. Считаю, что это справедливое возмездие за то зло, что ты мне причинил.
— Какое зло? Ты о чем? — удивился герцог.
— А кто прикрыл винокурню в Сент-Джайлзе? Это… — Монтгомери обвел руками пространство, — когда-то было очень прибыльным предприятием, а теперь просто груда кирпича. Ты забрал это, ну а я отнял у тебя кое-что… то есть кое-кого. — Ухмылка белокурого херувима походила на хищный оскал. — Я дал себе зарок никогда и никому ничего не спускать, даже самой малости, вот и эта не останется неотмщенной.
— Безумец! — презрительно
