Но спокойствие оказалось недолгим. Полчаса спустя Моррисон объявил о прибытии генерала сэра Джорджа Хейуорда.
Уильям поморщился, но что поделать: он не из тех, кто увиливает от неприятной обязанности.
— Проводите его в библиотеку, Моррисон, и принесите шерри, которое так пришлось по вкусу лондонцам.
Нужно по крайней мере предложить генералу выпить, чтобы смягчить удар.
Вошел Хейуорд, потирая руки и широко улыбаясь. Вид у него был самый дружеский.
— Доброе утро, Саттон. На улице так ярко светит солнце! Прекрасная погода.
Мужчины энергично пожали друг другу руки.
— Садитесь, сэр, — пригласил Уильям, показывая на стул у камина. — А вот и Моррисон. Бокал шерри, генерал?
— С удовольствием, Саттон.
Хейуорд, все с той же приветливой улыбкой, принял у дворецкого бокал и снова сел. Подождав, пока Моррисон уйдет, он сразу перешел к делу:
— Итак, Саттон, вы обсуждали мое предложение с вашей дорогой женой и малышкой Абигайль?
— Обсуждал.
Уильям задумчиво посмотрел в бокал.
— Дело в том, генерал, что мой дочери идея не понравилась.
Выражение лица Хейуорда изменилось, потеряв разом все благодушие. Глаза потемнели, челюсти сжались.
— Но почему, сэр?
— Вбила себе в голову странную мысль, что вы слишком стары для нее.
— Вздор… чистый взор, — прошипел гость. — Мужчина в самом расцвете сил… думаю, что могу побить этих знатных сопляков в любом виде спорта. Поверьте, у меня куда больше опыта, чем у молокососов, воображающих, будто мир принадлежит им. Опыт не такое плохое качество в муже!
Уильям едва заметно пожал плечами:
— Что же, возможно, вы и правы, генерал, но девочка отказывается выходить за вас замуж, вот и все.
Генерал побагровел, а в маленьких глазках полыхнула ярость.
— Будь она моей дочерью, я научил бы ее повиноваться отцу.
— О, Абигайль достаточно послушная дочь, — мягко заметил Уильям. — Но я не склонен принуждать ее в подобных вещах. Это ее жизнь, и если ее сердце отдано другому, значит, так тому и быть.
— Она приняла предложение другого? — едва слышно прошипел Хейуорд.
— Собственно говоря, так и есть.
Уильям встал, когда гость вскочил со стула как чертик из табакерки.
— Вы убедили меня, что я единственный претендент на руку девушки! — возопил он, ткнув пальцем в хозяина.
Уильям усмехнулся.
— Совершенно верно, сэр. Но я с самого начала сказал, что все зависит от моей дочери. Ее ответ вам известен.
Теперь он тоже рассердился. По его мнению, генерал вел себя как последний сукин сын. Любой джентльмен, достойный своего титула, скрыл бы свое разочарование и молча удалился.
Хейуорд, красный как рак, пронзил Уильяма злобным взглядом, развернулся и вышел. Входная дверь захлопнулась с таким грохотом, что стены задрожали.
— Скатертью дорога, — пробормотал Уильям, гадая, что сказала бы Марианна, если бы наблюдала эту сцену. Хорошо, что при этом не было Абигайль.
Генерал ворвался в дом на Пикеринг-плейс и ринулся в библиотеку, где налил бокал бренди, разом его опрокинул, снова наполнил и, немного успокоившись, стал обдумывать свое положение. Женитьба на малышке Саттон была последним шансом уладить все, прежде чем ситуация выйдет из-под контроля. Бредфорд, не получив желаемого, все настойчивее угрожал представить закладные в суд. Хейуорд знал, что не сможет заплатить, даже если доходы от игорного дома будут расти.
Открыв ящик письменного стола, он вынул счетные книги, исписанные аккуратным почерком Серены. Сложение, вычитание, деление… итог был совершенно ясен. Каждая ночь приносила небольшой доход, но этого было недостаточно, чтобы заплатить даже часть долгов. Серена всегда считала, что нельзя получать чересчур большой доход: если банк все время будет выигрывать, игроки что-то заподозрят и, как бы ни было велико их пристрастие к фаро, просто не станут играть в том месте, где нет ни малейшего шанса выиграть. В Лондоне немало других игорных домов.
Ему нужен один удачный ход. Идеальный ход, который раз и навсегда изгонит все его беды. И этим ходом была женитьба на Абигайль Саттон. Вопрос в том, как этого достичь.
Он взял бокал и, подойдя к окну, стал смотреть на голые деревья.
Идея постепенно обретала форму. Нужно, конечно, немного отшлифовать план, но он сработает! Девчонка так глупа, что сама упадет в его руки как спелая слива!
Его размышления были прерваны громким стуком, который он сразу узнал. Серена никогда не стучит тихо.
— Что тебе?
— Я хотела сообщить, что сегодня меня не будет целый день. К вечеру вернусь.
— И куда ты идешь?
— Навестить друзей, — уклончиво ответила она. — Вы их не знаете. Но я вернусь задолго до открытия дома.
Ему хотелось накричать на нее, унизить, но это невозможно. Он и без того пересек Рубикон. Пока Серена делает в игорных салонах все, что ей скажут, он ничего не может требовать от нее. И сознание этого вместе с бессилием угнетало его. Ничего, время мести еще придет.
— Не опоздай, — ограничился он коротким наставлением.
Серена кивнула и поспешила закрыть дверь.
Отчим, оставшись один, взял листок бумаги и очинил перо. Неприятная ухмылка коснулась его толстых губ.
Взяв перо, он стал выводить слова.
Серена поспешила на улицу. На душе было легко и спокойна. Она была права, сказав Себастьяну, что с террором отчима покончено.
Она быстро дошла до угла и улыбнулась, увидев экипаж Блэкуотеров, стоявший в нескольких ярдах от нее. Дверь была открыта, и Себастьян ждал ее на тротуаре у подножки. Он выглядел настоящим женихом в камзоле темно-синего шелка, жилете из серебряной парчи и с жабо и манжетами из брюссельских кружев на шее и запястьях. Сверкающие волосы были схвачены на затылке серебряной заколкой. На туфлях поблескивали серебряные пряжки.
Он встретил ее зовущей улыбкой, усадил в экипаж и захлопнул дверь. Лошади тронули. Себастьян всмотрелся в ее лицо:
— Проблем не возникло?
— Никаких. Я говорила тебе, любовь моя, что вырвала у дракона зубы!
— Я не успокоюсь, пока ты не уйдешь из этой дьявольской дыры!
Серена пожала плечами.
— Как только Джонас сделает ход, я тоже сделаю свой. Так ты решил привести братьев и леди Блэкуотер?
— Они встретят нас у церкви. Перри приедет верхом, а Джаспер привезет Клариссу в коляске.
— Что они скажут?
Она старалась скрыть любопытство, забившись в темный угол, но на самом деле немного волновалась. Перегрин ее недолюбливает. С графом она не знакома, но полагала, что, знай он ее историю, наверняка не одобрил бы их союза. А ведь она не раз ощущала крепость уз, связывавших братьев. И не ей пытаться разрушить эти узы.
