Саймон пожал плечами:
– Это вполне возможно. Правда, сначала ему нужно немного поправить здоровье…
– Может, захочет взять меня в подмастерья и испытать, на что я гожусь?.. – Стаббс с надеждой посмотрел на Саймона.
– А что, неплохая мысль. У тебя есть способности, и ты наверняка справишься.
– Спасибо, сэр. – Неуклюже поклонившись, Стаббс быстро вышел из комнаты.
Саймон закрыл глаза и расслабился. Сегодня ему было очень трудно вникать в проблемы. Неужели он навсегда утратил прежний энтузиазм?
Неожиданно он услышал, как кто-то вошел в комнату, и нехотя поднял веки.
Перед ним стоял Далтон Монморенси, и вид у него был отнюдь не радостный.
– Ба, как удачно начинается день! Лорд Этеридж собственной персоной… – Саймон кисло улыбнулся.
– Я хочу жениться на ней, – без предисловий сообщил Далтон.
Вздрогнув, Саймон привстал.
– Спасибо за уведомление…
Этеридж неожиданно вздохнул:
– Но я не могу этого сделать, пока не узнаю, почему не женитесь вы.
– Ливерпул.
– Ах вот в чем дело! – Далтон понимающе кивнул.
– Агата оказалась в центре публичного скандала. Разумеется, Ливерпул не хочет, чтобы я и «Клуб лжецов» хоть в малейшей степени привлекли к себе внимание общества. Более того, если я не приму все это во внимание, он откажется поддержать восстановление в должности Джеймса Каннингтона.
Далтон некоторое время пребывал в задумчивости, затем сделал несколько шагов и уселся на диван напротив Саймона.
– Расчетливый сукин сын. Он всегда хотел покрепче привязать вас к себе. Видно, и теперь ему это удалось. Агата никогда не поставит под угрозу карьеру брата.
– И вы никогда ее об этом не попросите.
– Именно так.
Далтон уперся локтями в колени.
– В таком случае у меня есть новость, которая вас, возможно, заинтересует. После покушения я немедленно сообщил о героическом поступке Каннингтона принцу-регенту.
Саймон удивленно поднял брови.
– Вопреки желанию Ливерпула?
– Когда я отправлял сообщение, мне ничего не было известно о каких-либо возражениях.
– И очень кстати.
– Пожалуй, да. После своего назначения Ливерпул взял под жесткий контроль все операции, которые прежде контролировала «Королевская четверка».
– А я-то думал, ваша преданность Короне не имеет границ.
– Моя преданность нашей стране действительно безгранична. – Далтон расправил плечи. – Но преданность Ливерпулу сохраняется лишь до тех пор, пока его интересы не вступят в противоречие с интересами Англии.
– Мудрая позиция. Одержимость погубила многих великих людей, и Ливерпул тоже вот-вот переступит грань.
– Возможно. Но вернемся ближе к делу. Принц-регент пригласил Джеймса Каннингтона на королевскую аудиенцию и намерен, официально наградить его за спасение жизни Ливерпула.
Саймон медленно поднял взгляд.
– Вы это серьезно?
– Конечно. В таком деле шутки неуместны.
– Но тогда Ливерпул уже не сможет помешать Джеймсу вернуться…
Далтон усмехнулся:
– Я это знаю.
Женитьба. Дом. Возможность всю жизнь видеть по утрам Агату…
С большим трудом Саймон все же сумел отвлечься от своих фантазий. Все равно, пока он не оставит навсегда профессию шпиона, ее жизнь не будет в безопасности.
Да, он незаменим.
Но так ли это на самом деле? И не пора ли сделать выбор: сохранить ли ему за собой «Клуб лжецов» и уступить Агату Далтону, или…
Если он передаст работу Далтону, то до конца дней своих будет безработным иждивенцем, каждую ночь засыпающим в объятиях Агаты…
Он откинулся на спинку кресла и взглянул на Далтона с беспечной улыбкой. В конце концов, почему бы ему не заключить маленькую сделку в лучших традициях Ковент-Гардена?..
– Итак, вы скучаете по практической работе, я ведь угадал?
– Я не допущу, чтобы ты это пропустила! – Произнося эти слова, Джеймс постарался придать себе как можно более грозный вид, однако Агата лишь улыбнулась.
Впрочем, Джеймс и впрямь выглядел великолепно: небесно-голубой атласный сюртук, щедро отделанный золотой вышивкой, дополняли жилет и бриджи до колен, изготовленные из кремового атласа. Такая же атласная перевязь поддерживала раненую руку Джеймса.
– Это будет твой звездный час. – Агата неожиданно вздохнула. – Ты это заслужил, а если там появлюсь я, то все сразу вспомнят про «шлюху трубочиста». Поверь, мне не очень-то хочется шокировать принца-регента.
Джеймс фыркнул.
– Вряд ли тебе это удастся. Думаю, Принни на своем веку видел такое… Впрочем, не в этом дело. Куда важнее то, что принц-регент хорошо знает Саймона и очень его любит. Сомневаюсь, что он осудит тебя за привязанность именно к этому «трубочисту»…
Агата не могла сдержать удивления:
– Неужели Саймон близко знаком с его королевским высочеством? – Ее сердце преисполнилось гордостью. – В таком случае я рада за него.
– Тем более ты должна туда пойти. Я приказываю тебе сделать это.
– Приказываешь?
– Ну, настаиваю.
– В самом деле?
Джеймс усмехнулся:
– Ну ладно, покорнейше прошу.
– Это уже лучше. Хорошо, я пойду, но мне не удастся выглядеть так же великолепно, как выглядишь ты, потому что у меня нет подходящей одежды.
Баттон, до этого спокойно слушавший перепалку брата с сестрой, чуть не подпрыгнул.
– Ошибаетесь, мисс, у вас все есть.
Повернувшись, Баттон проворно достал из гардероба элегантное синее атласное платье, отделанное золотой вышивкой, оттенок которого был несколько темнее, чем цвет сюртука Джеймса.
Джеймс довольно улыбнулся, а Агата даже взвизгнула от радости. Схватив платье, она опрометью помчалась в свою комнату, по дороге громко призывая к себе Нелли.
Зал Королевских Аудиенций заслуживал того, чтобы каждое слово его названия писалось с прописной буквы. Агате еще никогда в жизни не приходилось видеть столь изысканного вкуса и такой элегантности, которыми отличались его архитектура и отделка. Ее и Джеймса провели по длинной ковровой дорожке, и они остановились впереди толпы, которая собралась здесь в ожидании аудиенции.
Когда Агата появилась в зале, среди присутствующих пробежал шепоток, но она не опустила головы. Возможно, этому способствовали ее элегантное платье и теплые пальцы Джеймса, сжимавшие ее ладонь. Наконец появился принц-регент, и Агата заволновалась. Ей так давно хотелось увидеть его…
Увы, первым ее чувством было разочарование: едва ли человек, обладающий объемистым животиком, мог показаться привлекательным кому бы то ни было.
Правда, его одеяние отличалось роскошью: один лишь расшитый золотом жилет стоил, наверное, целое состояние, однако…
