– Она сама распорядилась своей жизнью, – твердо поправила его Пиппа.
– Нет, это случилось из-за меня. Я не стану этого отрицать. Не станет и констебль Броуни.
– Ты не можешь в этом быть уверен. Возможно…
– Ах, оставь, – перебил он ее. – Ты спросила. Ты настаивала. Ты хотела знать. Я тебе ответил.
Она отвернулась, как от удара.
Айдан встал и закончил одеваться. Когда они оба были готовы, он подсадил ее на лошадь. Гнев уже остыл в нем.
Волшебная роща утратила свои колдовские чары.
– Теперь-то ты понимаешь, – грустно улыбнулся Айдан, – почему я держал все свои страхи при себе?
– Да. Хотя тебе и не стоило. – Она поцеловала мужа. – Все, что ты сказал, никак не уменьшило мою любовь к тебе. Наоборот. Хоть это ты можешь понять?
Он взял ее руку и поцеловал.
– Ладно, больше ни слова об этом.
Известие, добравшееся до замка с катастрофической быстротой ранним осенним утром, все же застало Айдана врасплох. Новости привез Донал Ог.
Айдан в своем кабинете учил Пиппу рассчитывать запасы продуктов для замка на зиму. Он знал, что наступит день, когда ей самой придется вести дела, и хотел ее подготовить. С каждым днем она становилась ему все дороже. И хорошела на глазах. Вокруг нее была аура, свечение, она, словно редкий алмаз, излучала собственный свет, неудержимо рвущийся наружу.
Да, свечение. Которого раньше не было. И он считал это маленьким чудом, которое сотворила его, Айдана, любовь.
Он похолодел, когда понял, что приехал Донал Ог.
Айдан поцеловал жену и вышел в комнату для стражи. Какое-то время кузены, ни слова не говоря, смотрели друг на друга. С болью в сердце ирландец прочел в глазах Донала Ога крушение своих надежд.
– Какие новости из Килларни? – спросил он, обхватив себя руками.
– Неважные. – Донал Or оперся спиной о стену. – Фортитьюд Броуни обложил всех непомерным налогом. В назидание за мятеж прошлой весной. И запретил мессы на семь недель.
Айдан выругался:
– Паршивый пес. Вера – единственное, что у этих людей осталось.
Донал Ог заглянул в кабинет. Пиппа сидела за столом, обхватив голову, погруженная в бумаги Айдана. Он кивнул на тропинку, что шла от главной башни на берег озера.
– Значит, дело совсем паршиво, – сказал Айдан, когда они вышли за стену замка.
Донал Ог, этот самый огромный, самый бесстрашный мужчина в Керри, сполз на землю и закрыл руками лицо.
– Это конец, Айдан. Как бы мы ни сражались, они нас разобьют. Их слишком много.
Сердце Айдана забилось чаще. Он никогда не видел своего кузена таким удрученным.
– Думаю, тебе лучше начать с самого начала. Итак, что они задумали?
– Раздавить нас, как муравьев, своими башмаками. Прибыло подкрепление. Эскадра из восьми кораблей, Айдан. А еще солдаты из ирландских земель, подвластных Англии.
– Если сложить это с силами Ричарда де Лэйси, то получим армию, в пять раз превосходящую нас по численности, – подсчитал Айдан.
– Ясно, что они ждут сдачи без сопротивления. – Донал Ог поднял камень, встал и забросил его так далеко в озеро, что Айдан не увидел всплеска от его падения.
Айдан стоял, слушая шум крови в голове. Его мир рушился, он мог потерять Пиппу. Когда он думал, что больше не услышит ее смеха, не увидит отражения утреннего солнца на ее лице, не сможет обнять ее, сонную, чувствовал, что умирает.
– Сдача без сопротивления. – Он мрачно посмотрел на Донала Ога. – Саксы так переменились?
Донал Ог кивнул.
– Раньше для них высшим наслаждением было огнем и мечом истреблять ирландцев. Как думаешь, что это означает?
– Это конец, – повторил Донал Ог. – Англичане придут, и не важно, будем мы сражаться или сдадимся. Вопрос только в том, останутся ли у нас какие-то права или мы станем рабами.
Непрошеным гостем явился перед ним образ Ричарда де Лэйси. Он был саксом, да, но в нем оставалось человеческое начало, что было редкостью для других англичан, насажденных в Ирландии.
Обнадеживала и новость о женитьбе Ричарда на ирландке. Шеннон Максвини была женщиной надежной и напористой. Айдан не сомневался, что она накрепко завладеет сердцем своего мужа.
Он чуть было не расхохотался, представив себе маленьких детей де Лэйси, лопочущих по-гаэльски.
Через некоторое время к Доналу Огу и Айдану присоединился Яго.
– Что нового? – нетерпеливо спросил его Айдан.
– Прибыл человек из новых английских формирований и ждет в зале.
Айдан больше ничего не стал слушать. Преисполненный ледяного спокойствия, он поспешил назад к башне.
Посреди зала стояла одинокая женщина.
Он замер от неожиданности, не в силах отвести от нее глаз. Она медленно повернулась к нему, лицо ее было безмятежно, как на картинах флорентийских художников.
– Сударыня… – Он склонился над протянутой рукой.
– Это большая честь для меня – приветствовать вас здесь.
– Понимаю всю необычность данной ситуации, – графиня Черни вздохнула в знак признательности, – но я хотела сама сказать вам об этом. Пиппа здесь?
– Да. Моя жена в кабинете.
Он предложил ей сесть и поднес кубок с медовым элем.
Она начала свой рассказ, но ничего нового для себя он пока не услышал. Англичане настаивали на полной капитуляции. Согласится он или нет, замок Росс переходит в руки англичан, а он должен будет либо покинуть свои земли, либо жить на них, как вассал английской короны.
– То есть реально у меня два выхода: сражаться до конца или капитулировать, – произнес он.
– Оба варианта имеют один исход, – резюмировала она, не скрывая своего сочувствия. – Но если вы капитулируете, все останутся живы.
«Все, кроме меня», – подумал Айдан, но вслух заметил: – Разве можно верить обещаниям англичан?
Она выпила глоток эля, затем осторожно отставила кубок.
– Это слово человека, который возглавляет английские войска.
– Да? И кто же он? Уверен, что не нарумяненная кукла Эссекс.
– Нет. Это граф Вимберлийский, Оливер де Лэйси.
Когда Пиппа крепко уснула, Айдан выскользнул из постели. В тишине и темноте он надел тунику и узкие штаны и босиком выбрался из комнаты. Во дворе замка на него заворчал волкодав, но он ласково успокоил пса.
Он подошел к озеру, взял лодку и начал грести в сторону Иннисфалена.
В церковном приделе монастыря гудел ветер, прорываясь сквозь высокие узкие окна. Ирландец опустился на колени и попытался молиться.
Но произнося слова молитвы, обращенной к Всевышнему, он думал о новостях, привезенных графиней.
Пиппа еще ничего не знала. Графиня согласилась, что ей не следует рассказывать обо всем его жене. Это решение оставалось за Айданом, это была его мука, его последнее решение. Только его.
Сам факт прибытия Оливера де Лэйси, да еще вместе с женой, подтверждал подозрения Айдана, которые возникли у него, когда он увидел портрет Ларк. Он давно ждал этого момента, с того самого времени, когда послал им письмо с известием, что их дочь жива.
