– Тебе нельзя возвращаться в Кент прямо сейчас. Опасно ездить по темноте.
– Здесь я не останусь.
– Конечно, нет, – фыркнула Бигглз. – Негоже вам оставаться с девицами легкого поведения.
– Девицами легкого поведения? – вспылила Люси. – Да как ты смеешь!
Не обращая внимания на перепалку, Джордж смотрел только на Изабеллу. «Посмотри на меня, пойми».
– Я отвезу вас в наш фамильный особняк. – И не успела Изабелла заявить, что это неприлично, добавил: – Там сейчас нет никого, кроме слуг. Мать и сестры в Шорфорде. Завтра вы сможете отправиться в Кент.
И он сошел с лестницы, чтобы они могли спуститься.
– Мы уезжаем, – сообщил он Люси. – Если твой братец решит получить свой выкуп, я буду счастлив его видеть.
Уж Джордж ему заплатит за все. Заплатит свингами и апперкотами. А если этот негодяй попытается заболтать его, Джорджа это не остановит. Он даст волю гневу, и обида за Изабеллу только придаст ему сил.
Изабелла убрала волосы со лба сына. Джек поерзал на накрахмаленных простынях, но глаза не открыт. Его кожа была прохладной, но сухой – знак того, что скоро он вернется к своему обычному состоянию, то есть к шалостям и проказам. И вот тогда Изабелле придется потрудиться, чтобы держать его на глазах.
– С малюткой все будет в порядке, – уверяла ее Бигглз, но Изабелла была счастлива убедиться в этом лично.
Слава Богу, что ее сын станет таким же непоседой, как прежде. А ведь дело могло закончиться куда хуже. Судя по всему, Люси не причинила вреда Джеку. Она, как могла, старалась не обращать на него внимания, а когда Джек стал капризничать и не захотел дольше прятаться, она, чтобы успокоить его, стала закармливать малыша сладостями. Изабелле следует думать о реальных проблемах, нельзя сосредотачиваться на том, что могло случиться, и о тошноте, которую она испытывала каждый раз, когда думала о Джордже и той женщине.
В дверь постучали. Изабелла догадалась, кто это, даже не открывая. Бигглз не стала бы церемониться, а у слуг Изабелла ничего не просила.
Видит Бог, она не желает говорить с Джорджем. Зачем только он привез ее в дом своей семьи? Ведь слуги наверняка все разболтают. Когда его мать и сестры вернутся в город, они все равно узнают о ее пребывании здесь. Джордж покинул общество в Шорфорде, никого не предупредив. По возвращении его наверняка будут расспрашивать.
А ведь она могла бы быть уже на полпути к дому. Чем раньше она избавится от Джорджа, тем скорее начнет забывать и совместные радости, и то, что узнала о нем сегодня.
– Изабелла, – раздался его приглушенный голос, – я знаю, что ты здесь.
Тяжело вздохнув, она по ковру прошла к двери. Шесть лет прошло с тех пор, как Изабелла ходила по мягкому. Шесть лет незастланных полов и грубой обуви. Изабелла прогнала эту мысль – что за детские обиды, в самом-то деле? Она привыкла и будет продолжать так жить.
Скрипнула дверь.
– Говори тихо, Джек только что заснул.
– Хорошо. – Джордж успел вымыться, побриться и переодеться. Теперь он стоял перед ней, собранный и подтянутый, в черном сюртуке, темно-зеленом жилете и накрахмаленном галстуке, будто собрался куда-то ехать. – Буду говорить прямо. Утром ты так и не ответила на мой вопрос.
Боже, предложение! После всех сегодняшних событий он еще помнит об этом дурацком предложении, которое сделал из чувства долга, чтобы успокоить больную совесть. Вот только до сегодняшнего дня Изабелла не знала, насколько больную.
– Я собиралась отказать тебе.
– Отказать? Даже хорошо подумав?
Изабелле хотелось закрыть дверь у него перед носом, нет, даже захлопнуть, но он станет стучать и настаивать на разговоре. Чтобы не будить сына, она переступила порог, вышла в коридор и закрыта за собой дверь.
– Мой ответ – нет. Сейчас вернее, чем когда-либо прежде.
Джордж открыт рот. Значит, он собирается спорить? Пора его остановить.
– Скажи, ты делал предложение своей любовнице?
Он слегка покачал головой, как будто не совсем расслышал вопрос.
– Предложение Люси? Господи, да зачем мне это?
– Но ведь она быта в положении? – Изабелла нервно постукивала пальцами по бедру. – Или нет?
– Да, но…
– Поправь меня, если я что-то неправильно поняла. – Изабелла тщательно подбирала слова, что было нелегко при его полной душевной слепоте. Как же он не видит, что положение Люси так похоже на ее собственное? – Ты сделал мне предложение, потому что существовала опасность беременности, в то время как другая женщина уже носит твоего ребенка?
– Это совсем другое дело. Она быта моей любовницей и знала, что должна предохраняться.
– И в чем же разница? Мы обе служили одной цели.
– Нет. – Джордж ущипнул себя за переносицу. – Нет, с тобой все иначе. Даже не думай сравнивать себя с этой хищницей.
– Хищницей? Она носила твоего ребенка.
– Но не собиралась его выносить. – Джордж протянул к Изабелле руки, она прижалась к двери. – Ты же слышала, что сказала горничная. Люси привезла Бигглз, чтобы избавиться от беременности.
Ах да, Бигглз. Если бы Люси хотя бы день провела в деревне, она непременно услышала бы о Бигглз.
– И ты бы никогда не узнала об этом, если бы не приехала сегодня в город. – Джордж раздраженно махнул рукой и, отвернувшись, несколько мгновений смотрел в пустой коридор. – Просто Люси пыталась вытянуть из меня как можно больше денег.
Все ясно. Если он сам не понимает, Изабелле придется объяснить своими словами.
– Это никак не меняет того факта, что ты знал о ее беременности и бросил ее. То есть ты ничем не лучше Паджетта. Я не могу выйти замуж за человека, который на это способен.
В игорном доме стоял густой запах сигар и бренди. Сестры Джорджа называли это мужским духом, но здесь ему сопутствовал резкий запах потных, немытых тел.
Джордж пробирался между столами для игры в кости. Здесь, на вытертом от долгого использования сукне, растрепанные щеголи одним броском кости проигрывали годовое содержание.
В полумраке он разглядел свою цель – группу молодых людей у стола для игры в фараон. Вот она, потенциальная добыча. Появился служитель в потертой домотканой рубахе, который тут считался лакеем, и предложил бутылку бренди. Вот что значит слава – Джорджа здесь знали, но сейчас ему следовало сохранять трезвость ума, а потому он жестом отослал служителя прочь.
Кроме того, если он поддастся искушению и выпьет, то потеряет самоконтроль и станет думать об Изабелле. Джордж прекрасно помнил, как она отозвалась о его нравственном облике, и опасался, что в опьянении может посмотреть правде в глаза и прийти к выводу, что Изабелла права.
