Монтгомери, вероятно, был слишком пьян, чтобы запомнить их диалог. Но Перегрин надеялся, что брат не забудет следующие слова. Он глубоко вздохнул.
— Я думаю, тебе следует кое-что знать о мисс Арчер.
Глава 31
Люси жила на Норэм-Гарденс в узкой части дома из жёлтого кирпича, вторую половину которого арендовала леди Мейбл. Таким образом соблюдались социальные нормы, согласно которым незамужние леди брачного возраста не могли жить одни. Каждое утро Аннабель просыпалась в своей маленькой скрипучей кровати с чувством облегчения: в доме не было хозяина, перед котором нужно держать ответ, и никто не указывал как и что делать. Если бы она захотела, то могла бы до полудня угрюмо просидеть в нише окна с умиротворяющей кошкой Люси на коленях.
Люси занимала одну из двух комнат на верхнем этаже, её экономка — другую, а весь первый этаж был отдан под нужды суфражистского движения. В приёмной стоял древний печатный станок, в гостиной пианино пришлось уступить место швейной машинке и тюкам ткани для пошива знамён и лент. Большой картотечный шкаф из вишневого дерева заполняли стопки чистой бумаги, старые брошюры и все номера журнала "Женское избирательное право", начиная с 1870 года. Стена вокруг камина была оклеена газетными вырезками, некоторые уже успели пожелтеть, а другие оставались совсем свежими, как статья на первой полосе "Гардиан" об их судьбоносной демонстрации. Слева от камина стояло большое засохшее растение в горшке, казалось, что его коричневые листья могли рассыпаться в пыль от одного лишь прикосновения.
— У этого места большой потенциал, — сказала Хэтти, следуя по пятам за Люси. — Ты уверена, что не хочешь…
— Да, — отрезала Люси, — уверена. Это место предназначено для серьёзной работы, оно не нуждается в женских штучках.
Хэтти надула губы.
— Я всё равно не понимаю, каким образом красивые занавески могут помешать нашей работе.
Аннабель улыбнулась. Подруги затевали спор каждый раз перед тем, как приступить к делу. Этот небольшой ритуал весьма приободрял, особенно, если учесть, что другая часть жизни Аннабель лежала в руинах. Всю прошлую неделю их квартет встречался здесь днём. Они собирались вокруг огромного стола в центре комнаты, как хирурги в операционной. Им нужно было разослать ежемесячные информационные бюллетени, а Люси планировала через несколько дней посетить галерею для женщин в Палате лордов.
— Ого, что у нас есть! — воскликнула Хэтти и потянулась за журналом, наполовину скрытым под грудой пустых чайных чашек. — "Гражданка"? Какой скандал!
— Что в нём скандального? — спросила Аннабель, не поднимая глаз. Она сворачивала вырезанные Катрионой бюллетени и складывала их в конверты. Хэтти должна была подписывать адреса, но она уселась в кресло и уткнулась носом в журнал. Название "Гражданка" выделялось на титульном листе жирными алыми буквами.
— Это радикальная брошюра, — объяснила Катриона. — В ней поднимаются неприглядные темы.
— Например?
— Случаи домашнего насилия, — пробормотала Хэтти, поглощённая чтением, — и бедственное положение непутёвых женщин.
— Проституток, — сухо уточнила Люси, и Хэтти бросила на неё возмущённый взгляд.
— Короче говоря, журнал выходит на полулегальной основе, — сказала Катриона. — Не читай его на публике.
— Кто редактор? — спросила Аннабель, начав подписывать адреса на конвертах вместо Хэтти.
— Никто не знает, — ответила Катриона. — Свежие номера просто появляются в почтовых ящиках или в общественных местах. Если бы мы выяснили, кто это делает, то положили бы конец.
— Зачем их останавливать?
Катриона собрала обрезки и выбросила их в мусорное ведро под столом.
— Потому что издатели только отталкивают людей от нашего дела.
— Журнал "Женское избирательное право" обрисовывает проблемы чересчур в мягких тонах, чтобы спровоцировать значительные перемены, а "Гражданка" считается слишком радикальным изданием, чтобы привлечь массы, — сказала Люси. — Сейчас я работаю над тем, чтобы в ближайшее время запустить новый журнал, который станет чем-то средним между ними. — Она посмотрела на Аннабель. — Мне понадобится помощь, если тебя это заинтересует.
Аннабель опустила ручку.
— Помощь в выпуске журнала?
Люси кивнула.
— Я не смогу заплатить ни шиллинга, точно не сразу, но могу предоставить бесплатное жильё. — Она посмотрела на кровать в углу возле засохшего растения. — Жильё, правда, немного захолустное.
— С ним всё в порядке, — быстро ответила Аннабель. В настоящее время только эта кровать отделяла её от жизни с Гилбертом, замужней жизни или полной неизвестности.
Желудок скрутило от беспокойства. Послезавтра Кристофер Дженкинс ожидал получить ответ на своё предложение. Оставалось два дня. Не могла же Аннабель его оскорбить, попросив больше времени, которого, по правде говоря, у неё не было. Из-за приостановки выплаты стипендии и потери учеников источники дохода иссякли. Не могла же Аннабель питаться за счёт Люси и спать в её гостиной вечно.
По полу пронеслась меховая чёрная полоска и взобралась по юбке Люси.
— Боже мой, Боудикка, — упрекнула кошку Люси, когда та устроилась у неё на плече и обвила хвостом шею хозяйки, напомнив маленькую меховую горжетку. — Ты почему такая взволнованная в последнее время?
— Возможно, присутствие постороннего человека в гостиной её расстраивает, — пробормотала Аннабель.
— Чепуха, — ответила Люси и зарылась лицом в мягкую шёрстку Боудикки. — Она знает, что ты одна из нас. Ведь так, кис-кис.
В голове Аннабель промелькнул образ красивого молодого виконта в пурпурном жилете. Она никогда не спрашивала Люси, откуда лорд Баллентайн узнал, что у неё есть кошка. Воспоминание о вальсе натолкнули Аннабель на мысли о Себастьяне, о том, как он воинственно прошествовал к ней через весь бальный зал, показывая всем видом, что жаждет крови Баллентайна…
— Аннабель, пока я не забыла, в твоём почтовом ящике лежало письмо, — сказала Хэтти и открыла свой ридикюль. — Я взяла на себя смелость передать его тебе.
Надежда на то, что мисс Вордсворт написала ей, чтобы сообщить о восстановлении в колледже, быстро рухнула. Увидев паучий почерк, Аннабель нахмурилась.
— Оно от моего кузена Гилберта.
Разумеется она опоздала с выплатами. Неужели он уже посылает ей напоминание? Аннабель поборола искушение бросить письмо в огонь нераспечатанным.
Она разрезала конверт ножницами.
"Аннабель,
Вчера утром до нас дошли очень неприятные новости. В коттедж доставили письмо от анонимного доброжелателя. Бумага и конверт были плотными и дорогими, а почерк — элегантным, но содержание оказалось возмутительным. Мне любезно посоветовали “спасти тебя от самой себя”, поскольку ты попала не в ту компанию. Ходят разговоры о твоей политической деятельности, участии полиции и даже тюрьме! Кроме того, автор обеспокоен тем, что ты общаешься с неженатыми джентльменами…"
— О Боже, — пробормотала Аннабель и поднялась на ноги.
— В чём дело? — спросила Хэтти.
— Он знает. — Но откуда?
"Если бы не дорогие бумага и конверт, я бы заподозрил, что это дурная шутка. Как бы то ни было, я глубоко обеспокоен подобными заявлениями. Весьма глубоко. Я неоднократно предупреждал тебя об опасностях высшего образования. Теперь, судя по всему, ты безрассудно навлекла на себя погибель, и ведь мы оба знаем, что не впервые.
Подозреваю, что это только вопрос времени, когда о твоей испорченности узнает весь Чорливуд или, что ещё хуже, хозяин поместья, раз вести уже дошли до ушей уважаемых случайных свидетелей. И это после того, как я дал тебе приют, кормил и доверял заботу о своих пятерых детях!
Как честный семьянин и представитель Англиканской церкви, я должен подавать пример и не общаться с паршивыми овцами. Поэтому прошу тебя не возвращаться в Чорливуд в ближайшем будущем.
