На этот раз Элинор не удержалась. Она радостно захлопала.
Если бы София была хоть немного менее утонченна, она бы восторженно захлопала в тот момент, когда Блейксли прижал Луизу к стенке их ложи и, судя по его позе, начал целовать ее до беспамятства.
Все очень хорошо складывалось без всякого вмешательства. Было так важно в подобных делах следить за тем, чтобы все продвигалось как нужно. София встала, многозначительно улыбаясь Маркему и Энн, хотя сильно сомневалась, что Маркем понимает, в чем дело. Зато она могла быть уверена, что Энн все объяснит. Выйдя из ложи и спустившись по лестнице, София легонько постучалась и вошла в ложу Мелверли.
Он был занят приятнейшим делом с Эмили Бейтс, его бриджи были в достаточной мере спущены, чтобы он смог сделать все, что нужно, юбки Эмили были задраны, ее щеки порозовели, а взгляд блуждал по театру. София улыбнулась и подмигнула ей, приложив палец к губам и наблюдая за трудами Мелверли. Ну, прямо как Геркулес, хотя, конечно, не так хорошо сложен.
Когда Мелверли, у которого был отвратительно белый зад, поросший курчавыми рыжими волосами, захрюкал в такт своим толчкам, она решила, что просто не может больше ждать и должна говорить.
София не сомневалась, что Эмили, страдающая от того, что должна изображать прилив блаженства, будет ей благодарна.
— Лорд Мелверли, — сказала она, тихо ухмыльнувшись, когда Мелверли резко остановился и пробурчал проклятие в корсет Эмили. — Как это мило, что мы с вами сталкиваемся при таких обстоятельствах. Но, полагаю, это не совсем точно. Вы сталкиваетесь сейчас с мисс Бейтс, поэтому вернее будет сказать — хорошо, что есть возможность поговорить.
К счастью, Мелверли прикрыл свой ужасно непривлекательный зад, неуклюже встал и повернулся к ней. Эмили изо всех сил старалась сдержать улыбку и принять подобающе смущенный вид. Милая Эмили просто умерла бы с голоду, если бы когда-нибудь решила зарабатывать только своими актерскими способностями.
— Вы заблудились, леди Далби? — грубо спросил он, стоя уже лицом к Софии и все еще поправляя бриджи.
— Нет, но боюсь, что заблудились вы, лорд Мелверли. Кажется, вы совсем сбились с верного пути в отношениях с вашей старшей дочерью, — сказала София, поглядывая на Эмили, которая хорошо поняла ее, умная девочка, и, что-то проворковав, оставила их в ложе наедине.
Мелверли был не очень доволен. С другой стороны, когда он вообще; был доволен?
— Луиза не ваша забота, — сказал он по-прежнему, грубо, потому как бедняга, просто не умел общаться иначе.
Это могло бы сильно огорчать, если бы не было так забавно.
— На самом деле она доказывает, что не является вашей заботой, хотя, по-видимому, лорд Генри Блейксли не отказывает себе в удовольствии, уделяя ей то внимание, в котором она так нуждается и, возможно, требует. Как вы с ней в этом похожи! Как лестно это должно быть для вас — видеть, что хотя бы одна из дочерей пошла по вашим восхитительно развратным стопам.
— О чем, черт побери, вы говорите, София? В ней не может быть ничего моего, — сказал он.
Да, грубовато.
— Лорд Генри обесчестил ее, и она так и останется обесчещенной. Это будет ей хорошим уроком.
— Я не до конца уверена, что вы так считаете. К тому же развратная жизнь, несмотря на свои привлекательные стороны, не тот путь, который большинство мужчин предпочтет для своих дочерей.
— Вы так же хорошо знаете, как и я, как и все в Лондоне, что она — не моя дочь, — сказал он.
Да, снова грубо.
— Дорогой Мелли, но ведь также говорят, что обычно все обо всем знают, кроме самого отца. А значит, вы преувеличиваете. Луиза вся в вас, начиная от рыжих волос и заканчивая упрямой волей, и, не решаюсь сказать вам это в лицо, у нее такой же острый язык. Как вы могли подумать иначе?
— Мне сказал Уэстлин, — пробормотал он. — Маргарет погрела его постель. Она даже призналась в этом однажды.
— Дорогой, Уэстлин считает, что он отец всех рыжеволосых в ближайшей округе и двоих, что живут в пятидесяти милях от города. Редкое самомнение, однако, ни у меня, ни у вас нет причин потакать ему, как вы полагаете?
Его несчастное обвисшее лицо, с бросающимися в глаза багровыми пятнами на носу и подбородке, стало более осмысленным и спокойным. Бедняжка, размышления требовали определенных усилий после разнеживающих плотских удовольствий. Что ж, им нужно было управлять, мягко вести к правильному решению.
— Ее мать призналась, — выдавил из себя Мелверли, разволновавшись, что говорило о некотором усилии быть повежливее.
— Дорогой, конечно, она призналась, — с живостью подхватила София. — Позвольте, я угадаю, как разворачивалось это представление. Тогда вы, как и сейчас, были расположены поговорить. Уэстлин приступил к своей болтовне, исключительно ради бахвальства, даже вы должны это признать. Вы обвинили ее, при этом на вашей коже еще оставался свежий запах другой женщины, а она?.. Она должна была изображать страдающую жену до самого конца, ведь вы играли Отелло и ударили ее? — София засмеялась, увидев, как он изменился в лице. — Мелли, вам просто нужно перестать жить по сценарию пьесы, которую вы когда-то видели. Что вы хотели от нее услышать? Обвинив ее, вы сами не были ни преданны, ни благоразумны. Вы наградили жену безжалостной местью. Я аплодирую ее стойкости. И любая женщина меня поддержит.
— Она могла все отрицать, — упрямился Мелверли.
— При виде вашего недоверия? — наступала София. — Да признайте же, Мелли, вспомните Маргарет такой, какая она была на самом деле, а не такой, как вы запечатлели ее в своей памяти. Могла ли она изменять вам? Разве не была она хорошей женой, не вызывала ли уважения к вашему имени?
Мелверли выглядел очень задумчиво, с налетом меланхолии, как будто собирался заплакать. Как бы это было уместно. Он вел себя отвратительно и должен был теперь раскаяться за каждую мерзость, начиная с того дня, когда связался с какой-то служанкой, и до настоящего момента.
— Я убью Уэстлина, — заявил он, стараясь изо всех сил продемонстрировать решимость.
Что ему, бедняге, не слишком-то удалось.
— Не в Уэстлине проблема, лорд Мелверли, — сказала София. — Проблема в Луизе. Она была обесчещена, и будет еще хуже, если вы не вмешаетесь и не исправите ситуацию.
— Вы имеете в виду, позволю ей выйти за Генри Блейксли?
— Именно!
— Она может найти партию и получше.
— Мой дорогой лорд Мелверли, — сказала София, указывая рукой. Крики и свист в театре все нарастали. — Ей уже сделали лучше. Лорд Генри. Что вы не дадите, она возьмет сама.
Тогда Мелверли, которому и вправду следовало бы почаще вытаскивать свою голову из-под женских юбок, увидел то, что все, находящиеся в театре, видели в этот момент и громко обсуждали. А именно подробности того, как леди Луиза Керкленд, старшая дочь маркиза Мелверли, предавалась любви с лордом Генри Блейксли в ложе Королевского театра. Казалось, она наслаждалась этим гораздо больше, чем Эмили Бейтс, но София не думала, что лорд Мелверли по достоинству оценит такое явное сходство с собой.
