Глава 28
Только женщина с каменным сердцем выдержала бы осаду, которую вел Лео на протяжении всей следующей недели. Он называл это ухаживанием, но в действительности следовало бы подобрать иное слово: Кэтрин пришлось призвать на помощь всю свою волю, чтобы противостоять его неотразимым чарам.
Лео то вовлекал ее в бессмысленный увлекательный спор, то во всем соглашался, был милым и покладистым. Он шептал ей на ухо изысканные комплименты и стихи, учил ее французским непристойностям и смешил в самые неподходящие моменты. Вдобавок он ни разу не попытался соблазнить Кэтрин или хотя бы поцеловать. Поначалу эта новая тактика ее забавляла, потом начала раздражать и, наконец, заставила терзаться в догадках. Кэтрин все чаще заглядывалась на красиво очерченный рот Лео, вспоминая его поцелуи, мечтая о них.
Когда в конце недели молодые люди отправились на музыкальный вечер в особняк на Аппер- Брук-стрит и хозяйка дома повела группу гостей осматривать дом, Лео потянул Кэтрин в сторону. Проследовав за ним в укромный уголок, за стройный ряд папоротников в горшках, Кэтрин страстно прильнула к Лео. Но вместо того чтобы поцеловать ее, он притянул девушку к себе и обнял. Он держал ее в объятиях, рука его медленно гладила ее по спине, а губы что-то нежно шептали, прижимаясь к белокурым локонам в ее высокой прическе, шептали слишком тихо, чтобы Кэтрин могла разобрать слова.
Больше всего Кэтрин нравилось гулять по саду отеля «Ратледж», где солнечные лучи играли в ветвях деревьев и кустов, а холодный легкий ветерок напоминал о приближении осени. Кэт и Лео вели долгие беседы, временами касаясь весьма деликатных тем. Они задавали осторожные вопросы и долго подыскивали ответы. И все же, казалось, оба они стремятся к одной цели, пытаются достичь единства, ощутить внутреннюю связь, неведомую прежде им обоим.
Иногда Лео отстранялся и с молчаливым вниманием разглядывал Кэтрин — так смотрят в музее на произведения искусства, стараясь оценить правдивость изображения. Откровенное внимание Лео к Кэтрин будоражило ей душу. Ему невозможно было сопротивляться. Вдобавок Лео оказался превосходным собеседником. Он рассказывал забавные истории о своих детских шалостях и обидах, о годах взросления в семействе Хатауэев, о времени, проведенном в Париже и Провансе. Кэтрин внимательно слушала, собирая подробности, будто цветные лоскутки пестрого одеяла. Теперь она лучше понимала Лео, пожалуй, самого сложного из всех мужчин, которые ей когда-либо встречались.
Этот бессердечный ветрогон способен был на глубокое сочувствие и жалость. Он великолепно владел речью, его голос мог источать мед или беспощадно разить, как скальпель хирурга. Иногда, когда это бывало ему выгодно, Лео прикидывался пресыщенным аристократом, ловко скрывая блестящий острый ум. Но временами ему случалось забыть об осторожности, и тогда Кэтрин видела перед собой милого, вежливого мальчика, которым Лео был когда-то, до того как жизненный опыт огрубил и ожесточил его.
— В некоторых отношениях Лео очень похож на нашего отца, — призналась как-то Поппи в доверительной беседе с Кэтрин. — Папа любил поговорить. Он был серьезным человеком, настоящим интеллектуалом, но не без причуд. — Поппи улыбнулась своим воспоминаниям. — Мама всегда повторяла, что могла бы выбрать себе в мужья мужчину красивее и богаче, но все они уступали бы нашему отцу в умении вести беседу. А мама твердо знала: она не из тех женщин, кто станет довольствоваться жизнью с недоумком.
Кэтрин хорошо понимала миссис Хатауэй.
— А лорду Рамзи передались какие-то черты матери?
— О да. Мама обладала тонким художественным вкусом и поощряла занятия сына архитектурой. — Поппи задумчиво помолчала. — Едва ли ее обрадовало бы, что Лео унаследовал титул. Она не больно-то жаловала аристократию. И уж конечно, мама не одобрила бы поведения Лео в последние годы, хотя и была бы счастлива, что ее сын вернулся в конце концов на праведный путь.
— А от кого ему досталась насмешливость? От матери или от отца?
— О, это его собственное приобретение, — криво улыбнулась Поппи.
Почти каждый день Лео приносил Кэтрин какой-нибудь маленький подарок: книгу, коробку конфет, ажурный воротничок из брюссельского кружева с изящным цветочным орнаментом.
— Это самые прелестные кружева из всех, что я видела, — с сожалением призналась Кэтрин, бережно положив на столик изысканный дар. — Но, милорд, боюсь…
— Знаю, — перебил ее Лео. — Джентльмен не должен дарить личные вещи леди, за которой ухаживает. — Он понизил голос, чтобы его не могли услышать Поппи и экономка, беседовавшие на пороге гостиной Ратледжей: — Но я не приму обратно эту вещицу. Ни одна другая женщина не способна ее оценить по достоинству. Маркс, вы и понятия не имеете, какую сдержанность мне приходится проявлять. Я хотел бы купить вам пару вышитых чулок с маленькими цветочками, взбирающимися вверх, к…
— Милорд, — слегка покраснев, прошептала Кэтрин, — вы забываетесь.
— На самом деле я ничего не забыл. Ни единой частички вашего великолепного тела. Возможно, вскоре я начну снова рисовать вас обнаженной. Меня охватывает непреодолимое искушение всякий раз, стоит мне поднести карандаш к бумаге.
Кэтрин попыталась напустить на себя строгость:
— Вы обещали больше этого не делать.
— Но мой карандаш творит что ему вздумается, — невозмутимо возразил Лео.
Кэтрин покраснела еще больше, уголки ее губ дрогнули в улыбке.
— Вы неисправимы.
Лео лукаво опустил ресницы:
— Поцелуйте меня, и я буду паинькой.
Кэтрин сердито фыркнула.
— Как вы себе это представляете, если Поппи с экономкой стоят всего в нескольких шагах от нас?
— Они ничего не заметят. Они увлечены захватывающей беседой о полотенцах. — Голос Лео упал до шепота. — Поцелуйте меня. Один маленький поцелуй. Сюда. — Он показал пальцем на щеку.
Возможно, виной тому был озорной мальчишеский огонек в голубых глазах Лео, но Кэтрин вдруг охватило странное чувство. Страх отступил, тело заполнила звенящая легкость. Кэтрин привстала на цыпочки и, вместо того чтобы поцеловать Лео в щеку, прижалась губами к его губам.
Лео удивленно застыл, затаив дыхание. Поддавшись искушению, Кэтрин вопреки собственной воле продлила поцелуй. Ее язык робко скользнул в глубину его рта. У Лео вырвался тихий возглас, он сжал Кэтрин в объятиях. Ему становилось все труднее сдерживать себя, тело его пылало.
Прервав поцелуй, Кэтрин тотчас вспомнила о Поппи и экономке, миссис Пенниуисл. Она ожидала возмущения, негодования, но, робко выглянув из-за плеча Лео, обнаружила, что экономка по-прежнему повернута к ней спиной. Поппи лукаво сверкнула глазами.
