— Судя по вашему виду, вы способны без труда справиться с доброй дневной нормой, — произнесла
Кэтрин.
— Не волнуйтесь, я справлюсь. Вы не пожалеете, что помогли мне.
— Нет, я уверена, что вы справитесь. Мне непонятно только, почему сильный, крепкий телом мужчина выбрал трусливое и позорное занятие — грабить людей.
Хотя Джейк и понимал, кем он является в глазах Кэтрин, при упоминании о предполагаемой в нем трусости он тем не менее весь передернулся от ярости. Подавив в себе гнев, он приготовился наврать с три короба. Выдуманная Пинкертоном биография оказалась приемлемой на допросе у Колтрейнов; скоро он узнает, как его рассказ воспримет Кэтрин.
Он начал низким, тихим голосом рассказывать свою историю, и по мере того как Кэтрин приоткрывала рот, увлекшись его рассказом, история захватила и его самого.
— Во время войны я потерял все: семью, землю, дом. Я жил в Джорджии, между Шерманом и морем. Когда я вернулся после ада войны, меня поджидал новый ад: акры спаленных полей и строений, гибель родителей и сестры. Я пытался найти работу, чтобы выжить, но северяне, хлынувшие за добычей на Юг, отняли у меня все. Оказалось, что для меня работы в моем городе нет. Янки лишили меня ее. Как только я открывал рот и они слышали мой акцент, меня тут же смешивали с грязью. Я узнал, что на Западе есть работа для умелых рук.
Джейк украдкой бросил взгляд на Кэтрин и увидел, что она само внимание.
— Я прибыл в Сент-Луис на пароходе по Миссисипи, на оставшиеся деньги купил лошадь и провиант и отправился дальше на Запад. Вскоре я понял, что Миссури все еще разделен войной и мой акцент вызывает презрение у всех, с кем мне доводилось говорить.
Когда я оказался в Секонд-Чэнсе, я повстречался с Колтрейнами. Они были партизанами и конфедератами с такой же судьбой, что и я, и платили северянам террором и ненавистью, которые испытывали на себе многие годы. Я наконец-то почувствовал себя в своей среде поэтому я пошел с ними.
Он закончил свой рассказ, и в конюшне воцарилась тишина. Не говоря больше ни слова, Джейк вернулся к своей работе, а Кэтрин, глубоко задумавшись, продолжала сидеть на ведре. Прошло некоторое время, и она заговорила:
— Я сочувствую тому положению, в котором оказался Юг. Я сама там жила во время войны. Но как вы можете идти на грабеж невинных людей?
— Тихоокеанская железная дорога — не невинный человек. Ею владеют янки. Они кое-что нам задолжали, и мы берем то, что нам принадлежит.
— А как же люди, чье жалованье вы украли?
— Они янки.
— Неужели после того, как вы видели смерть, разрушение и ненависть, вызванные войной, вам не хочется забыть обо всем этом? Никто из нас не может изменить того, что случилось. Юг проиграл, и вернуться к тому, что было, нельзя.
— Я никогда не забуду войну, миссис. Ни сейчас, ни потом. Когда я сплю ночью, когда я гуляю днем, я не могу забыть то, что случилось со мной, пока я сражался за свою землю и за свою жизнь.
Джейк стиснул зубы, чтобы не сказать большего. Когда он перестал выдумывать и начал говорить правду? Он не мог определить. Оставалось лишь надеяться, что Кэтрин не заметила разницы.
Она печально вздохнула, и Джейк успокоился. Она, вероятно, поверила его объяснениям и испытывала к нему жалость, хотя его оправдания относительно воровства раздражали его самого. Ему было мучительно стыдно обманывать ее. Проще врать, когда разговариваешь с ворами и убийцами. Но говорить заведомую ложь перед ангельским созданием, которое раскрыв рот слушает тебя и верит каждому твоему слову, жутко неудобно. Эта женщина спасла ему жизнь, дала ему работу и кров. Джейк хотел было поблагодарить ее, но прежде чем он успел заговорить, их молчание было нарушено.
— Миссис Логан, может, вы все-таки объясните, зачем притащили к нам этого грязного ворюгу с Юга?
Кэтрин посмотрела на дверь. Узнать этот приземистый, мускулистый силуэт было так же несложно, как и громкий, рокочущий голос.
— Не припомню, чтобы ваше имя значилось в документе на право владения «Серкл-Эй», Диллон. Когда я просматривала его в последний раз, то вроде бы значилась единственной владелицей ранчо. В качестве таковой я имею право нанимать, кого пожелаю.
— Но вора — да еще южанина… Нам придется постоянно присматривать за ним, иначе он нас обворует до последней нитки.
Диллон снял свою соломенную шляпу и вытер пот со лба.
— В таком случае он обворует до нитки меня Мне кажется, что мистер Бэннер будет работать у нас прекрасно. В нашей жизни должно быть место христианскому милосердию, Диллон, если вы когда-нибудь слышали об этом. Кэтрин сдержала улыбку.
— Христианскому милосердию? — фыркнул он. — Не заметил я что-то христианского милосердия в том, как вы бросили меня в городе. Может, вы скажете, как же я должен был добираться сюда без лошади? Или вы были слишком заинтересованы в том, чтобы возвратиться сюда с господином Южным Вором наедине? Если бы я знал, что вам так необходим мужчина, я бы вам давно уже помог.
Кэтрин охнула, потрясенная такой неслыханной наглостью. Управляющий всегда был груб, но никогда не оскорблял ее лично. Прежде чем она успела дать отповедь, Джейк схватил Диллона за ворот рубахи и поднял его над землей:
— Извинись.
Слово это прозвучало тихо, но жутко.
Диллон брызгал слюной и кашлял, а цвет лица его изменился с темно-красного на пятнисто-бордовый.
— Ну, живее!
— Вряд ли он вообще сможет говорить, если вы и дальше будете так сжимать ему горло, — задумчиво заметила Кэтрин.
Джейк ослабил хватку, однако по-прежнему смотрел на Диллона, вперившись ему прямо в лицо.
— Дама ждет. Ну!!!
Диллон потер горло и отступил подальше от Джейка.
— Я и не знал, что вам нравятся крутые парни. Зачем он вам? Я сам вас устрою.
Джейк схватил Диллона за глотку, прежде чем тот закончил фразу.
— Оставьте его.
В голосе Кэтрин прозвучало уныние, и Джейк повернулся к ней:
— Миссис?
Кэтрин тяжело вздохнула и посмотрела на мужчин. Она понимала, что с ними будут неприятности, но не ожидала, что так скоро.
— Диллон, в один прекрасный день ваши грязные мысли заведут вас в беду, из которой вам не выбраться. Джейк благодарен мне за то, что я спасла ему жизнь, и я уверена, что он мне неприятностей не доставит. Джейк здесь для того, чтобы работать. Я хочу, чтобы отношение к нему было такое же, как и к любому другому работнику ранчо.
Она пошла было прочь, но затем остановилась. Наглость Диллона должна быть наказана — и немедленно.
— Джейк, продолжайте свою работу. Диллон, идемте со мной.
Когда они отошли достаточно далеко для того, чтобы Джейк не мог их услышать, Кэтрин повернулась к управляющему.
