— Ну, — Сара задумалась, глядя в свою чашку, словно надеялась найти там ответ, — к примеру, я считаю, что живопись важнее денег.
— Сара, — отвечал Невилл со смесью раздражения и превосходства, — да ведь все эти великие художники, на которых ты готова молиться, всю жизнь только и делали, что обивали пороги богачей, вымаливая лишний грош за свою мазню!
— Поверь, Невилл, что у картин такого мастера, как мистер Тернер, просто нет и не может быть цены! — Сара даже слегка раскраснелась в пылу спора. — Та радость, та красота, что приходит с ними в наш мир, то, как ты начинаешь воспринимать все окружающее, дороже денег. — Заметив, с какой издевкой слушает Невилл ее разглагольствования, девушка моментально умолкла.
— А по мне — что один мазила, что другой!
Сара молча уткнулась в чашку.
— Это все твое сильно умное образование! — осуждающе заметил Невилл.
— Оно внушило тебе мысль, что деньги — это нечто грязное, недостойное настоящих леди.
— Я никогда не считала, что деньги обязательно должны быть грязными!
— возмутилась Сара. — И я отдаю себе отчет в том, как они важны. Я тоже видела, как живут наши бедняки. Просто мне временами кажется, что дедушка так занят мыслями о способах получения денег, что просто забывает о том, для чего они нужны.
— Что за чушь! — хмыкнул Невилл. — Да ты оглянись вокруг, Сара! Вспомни, каких лошадей впрягают в твою карету, стоит тебе захотеть куда-то поехать. Посмотри, что подают вам на стол. Неужели после этого ты скажешь, что твоему деду невдомек, на что можно потратить его деньги?
— Невилл расходился не на шутку — как будто ее упреки относились не только к деду Сары, но и к нему самому.
— Я вовсе не хотела кого-то осуждать, — мягко возразила Сара. — Поверь, я люблю дедушку всем сердцем!
— Еще бы тебе не любить его! — В голубых глазах Невилла Харви пылал праведный гнев, а пухлые щеки покраснели от возбуждения. — Твой дедушка разбирается в радостях жизни не хуже какого-то там графа!
И снова Сара предпочла промолчать, уткнувшись в свою чашку.
«Ни в чем он не разбирается, — с отчаянием думала она. — Да и ты тоже, Невилл! Вы одинаково равнодушны и к литературе, и к искусству! Вы неравнодушны только к деньгам!»
В тот же миг ей стало стыдно за свою неблагодарность. Ведь именно на деньги ее деда было куплено то исключительное образование, благодаря которому она обрела вкус ко всякого рода изящным вещам. И не ей винить деда за то, что у него не было подобной возможности.
— Сара, я вовсе не хотел тебя обидеть, — все еще сердито заметил Невилл. — Но мне показалось, что заодно с дедом ты осуждаешь и меня!
— Ах, Невилл, — воскликнула Сара, заставив себя улыбнуться, — как ты мог заподозрить меня в такой неблагодарности! У меня и в мыслях не было кого-то осуждать! Я знаю, как самозабвенно ты трудишься, и считаю, что твой труд и твой талант заслуживают всяческого уважения.
Невилл моментально растаял от этой похвалы. Он отставил свою чашку, отобрал чашку у Сары и поднес к губам ее тонкие пальчики.
От удивления Сара широко распахнула глаза. Невилл подумал, что сейчас она похожа на испуганную лань.
— Ты такая милая, Сара. — Его голос почему-то слегка охрип. Он не спешил отпускать трепетную ручку, все еще держа ее возле губ. — Мы можем составить превосходную пару!
— Потому что наш союз позволит вам с дедушкой объединить капиталы? — Ее пальчики заметно напряглись в его ладони.
— Дело не только в этом, но и в моих чувствах к тебе, Сара, — покровительственно промолвил он. — Я хотел бы всегда заботиться о тебе!
— Но я не ребенок и не идиотка, Невилл! — с заметным раздражением возразила она и отняла свою руку. — Мне не требуется нянька!
— Нет, милая, тебе требуется муж! — изрек он с торжествующей улыбкой.
— И я как раз подхожу на эту роль.
Сара сидела рядом с дедушкой в его экипаже и любовалась в окно на прелестный сельский пейзаж. В этом году март выдался на редкость теплым, и поля радовали глаз яркой молодой травкой. С той стороны, где сидела Сара, вдоль обочины бежал мелкий ручей, и его берега пестрели чудесными крокусами и фиалками.
Саре нравилось бывать за городом. Детство она провела в их доме в Ланкашире, который отец специально построил для матери. Как истинная валлийка, ее мать не выносила городскую суету. Однако родители погибли в дорожной катастрофе, и девочке пришлось перебраться в город к деду — сначала в Манчестер, а потом в Лондон.
Сам мистер Паттерсон терпеть не мог деревенскую глушь. Он твердил, что от одного вида деревни у него начинается насморк.
Но вот сейчас он вовсе не походил на человека, страдающего насморком. Даже напротив — выглядел вполне довольным жизнью. Саре с большим трудом удавалось скрыть свое недоумение по поводу той эйфории, которую вызвало у ее грубоватого, недоверчивого деда обычное приглашение в гости — пусть даже исходило оно от самого графа Линфорда.
Тем временем экипаж покинул основной тракт и покатился по более узкой дороге. Еще один поворот — и они оказались под сенью огромных лип, обрамлявших длинную, тщательно посыпанную гравием подъездную аллею.
— Это здесь? — нетерпеливо поинтересовался Паттерсон.
— Да, дедушка, — подтвердила Сара, хорошо помнившая Хартфорд-Корт по первому визиту. — Это здесь.
Несмотря на то что ее совсем не радовал предстоящий визит, Сара была довольна, что путешествие подошло к концу. Она с трудом переносила долгое пребывание в душном экипаже, а дед ни за что не позволил бы ей открыть окно.
— Что-то я не вижу особняка, — заметил Паттерсон.
— Эта аллея длиною в целую милю, дедушка. Сейчас мы приедем.
— Длиною в милю? — восхищенно воскликнул Паттерсон. — Сколько же земли у этих Линфордов?
— У них прекрасное поместье, — отвечала Сара. — Здесь хватает земли и для садов, и для парков, и даже есть озеро!
И действительно — карета миновала последний поворот, и особняк графа Линфорда наконец-то предстал перед жадным взором мистера Паттерсона.
— Хм-м-м, — пробурчал себе под нос достойный торговец, придирчиво разглядывая сооружение, возвышавшееся посреди обширной зеленой лужайки, способной соперничать по своей аккуратности с настоящим ковром. Хартфорд-Корт был построен в конце XVII века и представлял собой изящное здание из красного кирпича с двумя симметричными крыльями по обе стороны от центральной части.
— На вид ничего особенного, — недовольно заявил Паттерсон. Его больше впечатлило бы нечто помпезное, в стиле рококо.
— Зато внутри все обставлено очень элегантно, — с улыбкой заверила его Сара. — И к тому же у них чудесная коллекция картин!
