нравиться, да и невеста она князя моего. Мне чужого не надобно.
– А что ж злишься? – хмыкнул побратим.
– Ничего я не злюсь, спать уж пора.
Простились на рассвете. Ногайцы развернули коней, возвращаясь на запад, русичи поскакали на восток.
Достигнув вершины одного из меловых холмов (которые, куряне громко называли горами), отряды ольговцев и воргольцев решили расстаться, у каждого теперь белая дорога была своей.
– Может с нами? – предложил Радим. – Заплутаете в лесах Вороножских, как царь в Карпатах.
– Нет, своих поищем, не пропадем, – уверенно сказал Демьян.
– Спасибо, – с неожиданной сердечностью в голосе произнес воргольский сотник.
– За что? – не понял Олексич.
– Что живы пока, даст Бог увидимся.
Они обнялись на прощанье. Дальше ольговцы пробирались сквозь снежную степь в одиночестве.
На третий день пути заметно потеплело, снег размяк и стал липнуть к копытам. Небо заволокла серая дымка, порывами налетал сырой южный ветер.
– Вот и метель идет, когда уж не надобно, – уныло посмотрел на полдень Горшеня. – Что ж ты, матушка, запаздываешь? Три дня тебя звали, аукали, а ты не торопилась, прихорашивалась, видать.
Вьюга как будто услышала насмешку и, обидевшись, поспешила вступить в свои права. Робкие снежинки сменились густыми хлопьями тяжелого мокрого снега. Он щедро обсыпал сгорбленные фигуры, набивался в бороды, залеплял глаза. Вскоре степные дали исчезли, одинокий отряд окружила плотная белая пелена.
– Место поукромней надо сыскать, переждать, пока стихнет, – Демьян беспокойно вертел головой, пытаясь угадать, где восток. Возникла угроза сбиться с пути.
– Да разве ж его найдешь поукромней в круговерти этой! – перекрикивая вьюгу, откликнулся Первуша.
– Восход, восход надо определить, ехать куда! – пробасил Горшеня, стряхивая с бороды рой навязчивых снежинок. – На восход пробираться до оврага али холма, где укрыться можно, а так заплутаем, потом назад воротиться трудно будет!
– Да как узнать, где он твой восход?! Ни земли, ни неба не видно! – Первуша прикрыл ладонью лицо. – И так уж заблудились. Ехать надо, куда глаза глядят, до первого лесочка или овражка, а там метель стихнет, так и разбираться станем, где там восход, а где закат.
Время словно остановилось, теперь нельзя было понять – день еще или уже вечер. Демьяну стало казаться, что отряд бродит по кругу. Он растерянно всматривался в торчащий из-под сугроба корявый куст, причудливо изогнутые ветви показались знакомыми. «Неужто, мы здесь были?» – кольнуло беспокойство.
– Этак мы к Чернигову выйдем или к брянцам в гости, – пошутил кто-то из воев.
– Ветер поутру с юга дул, в правое плече бил! – вдруг вспомнил Демьян, – Значит на перерез ему поедем, там и восход.
– А если поменялся? – засомневался Горшеня, – Давно дует.
– На все воля Божия, а по-другому никак. Туда, – махнул рукой боярин, понукая Ветерка. Мохнатый конек резво кинулся топтать высокие сугробы, ему ни метель, ни рыхлый снег были нипочем. А вот вторая лошадь Демьяна Зарянка добротной курской породы понуро плелась позади, даже без седока она выбилась из сил, а ведь вскоре надо будет дать отдых татарскому коню и пересесть на нее. В Липовце за быструю как ветер кобылицу Демьяну предлагали хорошую цену, он мог бы купить еще одного мохнатого степняка, но рассудил, что без стремительной лошади в бою будет неловко. Теперь Олексич беспрестанно оглядывался на задыхающееся животное, гадая, сколько Зарянка еще сможет пройти.
Меж тем вьюга все капризничала и озорничала, не желая выпускать из своей власти путников. Подходящее место для привала никак не находилось, овраги сильно занесло снегом, а лесок не попадался, отдельно стоящие раскидистые деревья не могли защитить от липких хлопьев. Заметно стало темнеть, близилась ночь.
– До первого деревца доедем, и останавливаться нужно, – предложил Горшеня. – Снег лепится, накатаем шаров, да стену выстроим, за ней и переночуем, а дерево на дрова поломаем.
– Люди еле в седле держатся, а ты им предлагаешь полночи снеговиков катать, – опять начал возражать Первуша. Тридцатилетний сотник считал себя уже очень опытным воем, он редко соглашался со вторым десятником, завидуя, что боярин всегда прислушивается к Горшене.
– Покатают, ничего с ними не случится, – беззлобно отмахнулся старый вой.
– Еще не так темно, проедем вперед, так, может, лес встретим али щель в горе, – настаивал Первуша.
Но и сейчас, к его досаде, Демьян признал правоту Горшени, и дал приказ выискивать дерево или куст погуще.
К боярину подлетел отрок по имени Осип Вьюн, ехавший чуть впереди в дозоре.
– Там на холме стоит кто-то… человек какой-то, – сообщил он, показывая рукой в непроглядную мглу.
– Конный? Пеший? Один? – задал сразу несколько вопросов Демьян, щуря глаза и пытаясь хоть что-то рассмотреть.
– Один и вроде пеший, я близко не стал подъезжать, чтоб не приметил.
– Кому это надо пешим в такую метель бродить? – удивился Первуша, быстро крестясь.
Вслед за ним начали осенять себя распятьем и остальные.
– Не иначе оборотень, – опавшим голосом проговорил Проня, – помните, давеча волки выли. Они говорят в метель да от Божьего храма вдали как раз…
– Ну, поехали посмотрим, что там за оборотень, – насмешливо бросил Демьян, уверенным тоном пресекая басню 20 ратника. – Здесь стойте, мы с Вьюном разведаем.
– Демьян Олексич, может, обождешь? Мы сами съездим, – предложил Первуша.
Демьян, ничего не ответив, отвязал повод кобылицы от седла Ветерка.
– Пригляди, – передал он Зарянку Горшене, и скрылся в снежной пелене. За ним следом поспешил и Вьюн. Остальные, притихнув, стали ждать.
Отец приучил Демьяна – хочешь, чтобы люди тебя уважали и на смерть за тобой шли, не прячься за чужими спинами. И юный боярин батюшкин урок усвоил. Вот и сейчас, грудью раздвигая вьюгу, Олексич ехал взглянуть своими глазами на возможную угрозу.
– Где? – коротко спросил он.
– Вон там, на холме, – указал Вьюн.
Сквозь сгущающийся мрак белело подножие кургана, его вершину уже скрывала темнота. Разведчики решили подъехать с подветренной стороны, если у невидимого отряда есть собаки, то они не должны почуять чужой запах. По левую руку вдруг открылся густой лес, уходящий черной широкой полосой в расщелину оврага. Вот он и ночлег! Но без разведки соваться сюда нельзя, можно оказаться в западне.
– Слушай, Осип, а был ли там дозорный? Может тебе почудилось, вон Проньке везде то оборотни, то упыри мерещатся.
– Точно был, – Вьюн порывисто перекрестился, подтверждая свою правоту, – стоял как вкопанный. Ветрище какой, а он и не шелохнется.
– Спешимся да ползком подкрадемся.
Демьян спрыгнул с коня.
– Ждать, – приказал он Ветерку, и мохнатый послушно мотнул головой. Держась друг от друга в двух шагах, боярин и вой
