вы свободны. Раз я уже здесь, то хочу кое-что сказать нашей гостье.
Эван быстро пересек комнату, не отрывая взгляда от леди Теодоры. В ее глазах по-прежнему пылал гнев, но появилось и что-то еще. Торжество. Увидев его, она наверняка решила, что победила.
— Милорд. — Хамболт поклонился и вышел, но Эван знал, что он останется за дверью на случай, если понадобится помощь.
Леди Теодора скупо, но в то же время торжествующе улыбнулась вслед дворецкому.
Эван стиснул зубы, но вовремя вспомнил о хороших манерах.
— Миледи. — Вряд ли его тон можно было назвать любезным, но он все же заставил себя галантно поклониться. — Прошло так много лет. Рад снова видеть вас.
Оба знали, что это, мягко говоря, ложь, но приличия есть приличия.
Теодора вздернула подбородок.
— К сожалению, я не припоминаю нашу первую встречу, милорд. Благодарю вас за оказанную мне честь и уделенное время. — С ее губ буквально сочился сарказм.
— Как мистер Хамболт наверняка уведомил вас, в данный момент я занят с другим визитером, который ждет меня в кабинете. Итак, что привело вас ко мне, миледи? — фальшиво улыбнулся Эванс.
На мгновение она слегка растерялась, словно не ожидала, что он сразу приступит к делу, и не успела подготовить свою следующую реплику, но смятение быстро сменилось блеском в глазах, и это заставил Эвана насторожиться.
Она скрестила руки на груди, и Эван увидел зеленый ридикюль, свисавший с ее запястья. Она тоже не стала терять время попусту:
— Я желаю купить у вас арабского жеребца герцога Харлоу.
Он выдержал паузу, потом ответил:
— Это мне известно. Мой ответ по-прежнему — нет.
На ее хорошеньком лице промелькнула досада.
— Что, мы это даже не обсудим?
Эван видел: она изо всех сил старается держаться дружелюбно, — и едва не расхохотался над этой жалкой попыткой. Еще его злило, что она отнимает у него время.
Эван сцепил руки за спиной.
— Тут нечего обсуждать. Мне казалось, в последнем письме я выразился абсолютно ясно. Сожалею, что вам пришлось потратить время на поездку сюда.
Она вздернула подбородок.
— Я приехала, чтобы обсудить условия.
Эван стиснул зубы. Господи, до чего же она упряма!
— Нет никаких условий: араб не продается. А теперь, если вы позволите… — Он жестом указал на дверь.
— Это моя лошадь. — Ее гневный, резкий голос словно ударялся о стены комнаты.
Эван опять повернулся к ней и натянул на лицо улыбку.
— Вовсе нет, моя.
Она с такой силой потянула за шнурки ридикюля, что Эван подумал: «Сейчас лопнут».
— Почему вы отказываетесь? — спросила она, изо всех сил стараясь говорить спокойно. — Вы даже не выслушали мое предложение!
Эван скрестил руки на груди и, чуть склонив голову, посмотрел на девицу сверху вниз. Что-то в этой леди заставляло ее выслушать, даже если ответ будет по-прежнему «нет».
— Надеюсь, я могу спросить, почему обсуждать вопрос о продаже коня приехали вы, а не ваш, к примеру, брат или отец?
— Вы уже спросили! — отрезала она, вскинув свои длинные темные ресницы. Фальшивая улыбка словно приклеилась к ее лицу. — И я вам отвечу: если я хочу, чтобы что-то было сделано хорошо, то делаю это сама.
— Неужели? — усмехнулся Эван.
Неудивительно, что эта нахалка до сих пор не вышла замуж. Какой мужчина в здравом уме захочет иметь дело с ее жестким характером и вспыльчивым нравом?
— Именно так! — кивнула леди Теодора. — Если бы меня пустили на тот аукцион, конь уже был бы моим.
Эван продолжал наблюдать за ней. Он еще никогда не встречал леди, столь уверенных в себе и столь агрессивных, несмотря на почти юный возраст. Большинство знакомых ему дам манерничали, хихикали, прикрывая рот носовым платочком, и делали вид, что падают в обморок. Эван мог бы поклясться, что леди Теодора ни разу в жизни не падала в обморок.
— Вы позволите задать вам еще один вопрос?
— Безусловно, — ответила гостья, и плечи ее слегка расслабились.
Эван видел, что она по-прежнему старается вести себя дружелюбно в надежде, что он передумает и все-таки продаст ей коня. Она, конечно, глубоко заблуждалась, но пусть продолжает изображать любезность, покуда может.
— Вы когда-нибудь… лишались чувств?
Она расправила плечи и с усмешкой ответила:
— Разумеется, нет. Обмороки — для жеманных дурочек.
Эван кивнул, стараясь не рассмеяться.
— Почему-то я знал, что вы ответите именно так.
— Давайте не будем зря тратить ваше драгоценное время, милорд, да и мое тоже, — предложила леди Теодора и глубоко вздохнула. — Я знаю, сколько вы заплатили за лошадь, и наверняка теперь сожалеете об этом.
Он усмехнулся: да уж, это не в бровь, а в глаз, но все же возразил:
— С чего вы взяли? Ничуть.
Непонятно, что за игру она затеяла, но неужели рассчитывала добиться своего, если даст понять, что только идиот мог столько заплатить за жеребца?
Она прищурилась.
— Никто и никогда не платил столько за лошадь!
— Теперь заплатил, — ответил он просто.
— Даже за Пегаса, прямого потомка самого Годольфина Арабиана, не дали так много на «Таттерсоллзе» два года назад! — упрямо заявила Теодора.
— Знаю, — кивнул Эван, продолжая внимательно ее рассматривать. — Его купил мой друг, герцог Уоррингтон. Похоже, вам многое известно о лошадях и ценах на них.
— Уж поверьте, известно. Я досконально изучила этот вопрос. Постоянно читаю газеты и просматриваю сводки с аукционов с тех самых пор, как у меня украли Алабастера.
— Украли? — Брови Эвана взлетели вверх. — Я ничего не слышал об этом.
Она кашлянула.
— Ну, не то чтобы украли, просто четыре года назад мой отец продал коня герцогу Харлоу, даже не поставив меня в известность.
Эван сдержался и не стал ей напоминать, что считать лошадь своей она могла исключительно по усмотрению ее отца. Они оба это знали, и говорить об этом не имело смысла.
Вместо этого Эван произнес:
— Жаль это слышать, конь прекрасный, но позвольте мне больше не тратить ваше драгоценное время, миледи. У меня нет ни малейшего намерения продавать араба. И никакие деньги не смогут поколебать мое решение.
Она даже рот открыла от изумления.
— Почему? Это же неразумно!
— Предпочитаю называть это исчерпывающим.
В ее глазах мелькнула паника. Теодора окинула взглядом комнату и сказала:
— Что, если я предложу вам двойную цену?
Эван изогнул бровь.
— Вдвое больше, чем я заплатил на аукционе? Вы уверены, что знаете точную сумму?
Ее глаза сощурились до щелочек.
— Я не слабоумная и не ребенок, милорд. Мне точно известно сколько, и цену деньгам я тоже знаю.
Эван сжал губы, чтобы не рассмеяться. А у нее
