обо что-нибудь! Якорь! Ей нужен якорь! Она явно терпела крушение! Лучше бы он тогда смотрел на нее вот так! Она сложила руки на груди и постаралась придать себе гневный вид. Пусть знает, что больше всего ей хочется дать ему по физиономии, и посильнее.
Двери закрылись за ее спиной, и Софи с ужасом поняла, что леди Клейтон оставила их наедине. Ее охватила паника, и она бросилась к дверям:
– Леди Клейтон, вы должны остаться! Надо же соблюдать приличия!
Смешно! С точки зрения Софи, все эти приличия ничего не стоили, иначе она не стала бы призывать к ответу вдруг воскресшего герцога на глазах у всего лондонского света. Но панический страх не самый лучший попутчик: он-то и вынуждал ее говорить глупости, чтобы добиться желаемого. А сейчас ей было жизненно необходимо, чтобы при их разговоре присутствовал кто-то третий: это значительно уменьшило бы шансы на то, что она либо даст ему пощечину, либо поцелует его, либо падет к его ногам.
Виконтесса вернулась в гостиную и, закрыв за собой двери, прислонилась к ним спиной, удерживая ручки: вероятно, чтобы никто не попытался войти.
– Ваше платье… вы очаровательны! – промямлил Филипп.
Ей послышалось или его голос в самом деле дрогнул? Это что-то новенькое. Неужели он стал таким застенчивым? Это хоть и было на него непохоже, но ей почему-то понравилось. Совсем не ко времени, конечно, но тем не менее.
– Благодарю, – по привычке к светской учтивости ответила Софи.
Господи, неужели она действительно разговаривает с Филиппом – с человеком, который снился ей каждую ночь? Может, это просто сон?
– Тея сказала, что у вас был такой вид… будто вы хотели отдавить мне ногу. Правда? – спросил Филипп, и уголки его губ приподнялись в такой знакомой манере, что ее сердце подпрыгнуло.
Она хотела было ответить, но осеклась, не доверяя себе: мало ли что сболтнет ее язык? За последний год она научилась осторожности. Ей пришлось овладеть искусством вести беседу так, чтобы не выдать истинных чувств, научиться притворяться живой, в то время как ей казалось, что она умерла вместе с Филиппом на том проклятом поле. Только ведь он вовсе не умер: стоит перед ней как ни в чем не бывало и спрашивает какую-то ерунду. В единый миг мир встал с ног на голову.
– И поделом, если так: я заслуживаю куда более сурового наказания, – заметил Филипп, подошел ближе и остановился в шаге от Софи.
– Вы заслуживаете более сурового наказания, – повторила она, изо всех сил стараясь, чтобы голос не выдал ее истинных чувств. Сегодня только злость.
Но вот ее ноздри уловили знакомый запах: мыло, кожа, одеколон… Ей пришлось стиснуть зубы, чтобы не расплакаться.
– У нас мало времени, – напомнил Филипп. – Не сомневаюсь, что нас обоих уже хватились.
Она вздернула подбородок. Вот тот невозмутимый, уверенный в себе Филипп, которого она знала, но минуту назад он показался ей таким ранимым – всего на мгновение, но она этого не забудет.
– В таком случае говорите, что хотели, – подхватила она его сухой тон.
Филипп быстро оглянулся на леди Клейтон, затем снова перевел взгляд на Софи и прошептал с таким искренним раскаянием, что она чуть не расплакалась:
– Простите, София, – вот что я хотел сказать.
– За что мне вас прощать? – с трудом выдавила она, губы не повиновались.
Он приподнял бровь, словно хотел спросить: «Разве не ясно?»
Провалиться ей на этом самом месте, если она позволит ему отделаться этим «простите»! Пусть объяснится. Прямо сейчас. Не говоря уж о том, что он назвал ее Софией. Почему? Раньше всегда говорил ей «Софи». Зачем этот официальный тон?
Софи расправила плечи, глубоко вздохнула.
– И это все, что вы можете мне сказать? – спросила она резко.
Его лицо напоминало маску.
– Я должен был принести вам свои извинения, и сделал это.
От ее печали не осталось и следа. Глаза Софи полыхнули гневом. Как смеет он обходиться с ней столь небрежно? Что, и ради этого он ее сюда вызвал? Этого мало! Ничтожно мало.
– Разумеется, но это далеко не все: я ожидала, что вы также объясните, отчего целый год делали вид, будто вас нет в живых.
Расправив плечи, Филипп провел рукой по груди.
– Этого я не могу вам сказать. – Он был мрачен, но голос его звучал решительно.
– Ответ не принимается, – ровным тоном произнесла она, однако ноздри ее трепетали.
– Прошу вас, Софи, – произнес он едва слышно.
Ах, все-таки «Софи»! И на том спасибо. Это, да еще знакомый запах укрепило ее в мысли, что рассудок она пока еще не потеряла: перед ней действительно стоял Филипп, а не какой-то самозванец. Сомнений больше не было. Она тряхнула головой, не заботясь о сохранности туго завитых локонов.
– Простите, что? Что вы можете сказать в свое оправдание? – Софи взглянула на леди Клейтон. Добровольная привратница смущенно переминалась с ноги на ногу, не сводя взгляда с носков собственных туфелек. Ей явно хотелось сбежать.
Филипп тоже посмотрел на леди Клейтон. Неужели его смущало, что приятельница стала свидетельницей их перепалки? Отлично.
– Я могу уйти, – с живейшей охотой предложила леди Клейтон.
– Нет, ни в коем случае! – заявила Софи. – Мне нужен свидетель, чтобы тоже послушать, что такого выдающегося может сообщить его светлость.
– Боже! – Прикусив губу, виконтесса опять уставилась себе под ноги, покачиваясь с пятки на носок.
– Хорошо, Тея, останься, – сказал Филипп.
Ага, так он с леди на «ты»? Вот это уже интересно. Похоже, она знала, что он жив!
– Да, но сначала давайте посвятим леди Клейтон в подробности, – с преувеличенной иронией в голосе предложила Софи. – Ей надо бы кое-что узнать… или вы ей уже рассказали?
Леди Клейтон подняла голову, и было видно, что лицо ее зарделось от смущения. Ей явно хотелось сбежать.
– Нет. Разумеется, нет, – возмутился Филипп.
Софи не собиралась его щадить. Так ему и надо! Пусть виконтесса все узнает! Он должен ответить – здесь и сейчас – за то, что натворил. Его ошибки – ему их исправлять. Скрестив руки на груди, она обошла Филиппа кругом и начала:
– Дело было три года назад. Я только-только начала выезжать и по уши влюбилась в этого негодяя.
Кивком она указала на Филиппа, леди Клейтон хотела что-то сказать, но ее перебил «негодяй»:
– И я тут же сделал вам предложение.
Леди Клейтон от удивления вытаращила глаза, что подтвердила его правоту: он действительно ничего не рассказывал про них, или, по крайней мере, если и рассказывал, то не все.
– Нет-нет, не так, – возразила Софи, покрутив пальцем в воздухе. – Вы почти это сделали.
Филипп кивнул.
