письмо. Надо отдать должное Тее – умеет она добраться до сути дела! Вот и показала Софи это проклятое письмо.
– И что вы ответили?
– Я не ответила, но, пока собиралась в Эверли-холл, у меня было время подумать, очень много времени.
– И что же?
Письмо ничего не отменило, не повернуло времени вспять, однако вот она, Софи, стоит рядом, разговаривает с ним. О чем она думала, когда читала письмо?
Софи пожала плечами:
– Леди Клейтон мне еще кое-что сказала.
Филипп поморщился:
– Что именно?
– Что это вы сидели со мной день и ночь, пока я возвращалась к жизни в Грейстоуне, прежде чем приехал отец, и пытались со мной увидеться, да только он не разрешал.
– Он ведь вам не говорил об этом?
– Нет, не говорил, но признался потом, когда мы с Теей потребовали сказать правду.
Филипп почесал затылок:
– Могу ли я узнать, что именно он сказал?
– Не говорил, потому что хотел защитить меня от вас. – Софи улыбнулась. – Папа не очень-то хорошего мнения о вашем семействе.
Филипп качнулся на каблуках:
– Его можно понять.
– Но я заметила ему, что мы все совершаем ошибки. Его ошибку зовут Валентина.
По лицу Филиппа расползлась улыбка. Как легко сразу стало на душе! Он шагнул к Софи, намереваясь сжать ее в объятиях.
– Неужели это значит…
Но она остановила его, ткнув пальцем в грудь.
– Не спешите. Сначала вы должны пообещать, что для вас я всегда буду на первом месте, что вы будете ценить меня, дорожить мной и… и самое главное – доверять мне!
– Конечно! – без раздумий сказал Филипп.
– И, во‐вторых, мой папа требует, чтобы впредь вы не смели подвергать меня даже малейшему риску!
– Никогда! – поклялся Филипп.
Но Софи все не унималась:
– В-третьих, я не хочу помпезной свадьбы, когда все ведут себя исключительно благопристойно, как в церкви, и никто не нацепляет на себя прорву перьев.
– У нас будет самое скромное торжество, которую только могут себе позволить герцог и герцогиня, – со смехом пообещал Филипп. – Там будет столько перьев, сколько вы захотите.
– Разумеется, я-то перьев не надену, – рассмеялась и Софи, – но, надо полагать, это не касается леди Кранберри.
– В приглашении я укажу это как непременное условие, – поклялся Филипп.
– Отлично! Знаете, у вас замечательные друзья: могут быть исключительно убедительны, когда им что-то нужно. Обычно это прерогатива лорда Беллингема, но и Тея обладает даром убеждения.
– Тея отличный друг, – согласился Филипп, давая себе мысленный зарок непременно ее отблагодарить.
– Да, и она поклялась быть таким же верным другом мне, как и вам, даже вызвалась сопровождать меня в Тауэр, чтобы перед отъездом из Лондона повидаться с Валентиной.
Филипп удивился:
– Вы навестили мачеху?
Софи с улыбкой протянула руку к морде Алабастера и погладила:
– Не смогла удержаться и отказать себе в удовольствии сообщить ей, какого она сваляла дурака: ведь тот нетитулованный и вовсе не богатый молодой человек, в которого я влюбилась, – тот, кого три года назад она приказала мне забыть, – теперь герцог Харлоу.
Филипп рассмеялся:
– Как бы я хотел видеть ее лицо, когда вы ей это сказали!
– Для этого придется съездить в Тауэр – в следующий раз, когда будете в Лондоне, – сказала Софи.
– Нет, – покачал головой Филипп. – Век бы ее не видеть. Тем более что отныне я собираюсь жить в поместье, подальше от драматических событий.
– И я вас понимаю. – Софи стала серьезной. – Филипп, я надеюсь, вы понимаете, что вашей вины в гибели Малькольма нет. Валентина повредилась рассудком, это она убийца.
Филипп тяжело вздохнул:
– Теперь я это знаю… благодаря вам.
– Если бы Валентина не вбила себе в голову непременно видеть меня герцогиней, Малькольм, возможно, был бы жив.
– Нет, Софи, вы правильно сказали – Валентина безумна. И злосчастная судьба свела Малькольма с этой женщиной. Белл считает, что она была одержима страстью к моему брату. И вернись я раньше, она, возможно, попыталась бы убить нас обоих.
– В общем, она сейчас там, где ей и место, – заключила Софи.
– Филипп шагнул к девушке, взял за руку и заглянул в глаза.
– Знаете, я ведь опять могу лишиться дара речи.
Софи кивнула:
– И это иногда очень хорошо. Когда английские солдаты наткнулись на вас на поле боя, вам было страшно до ужаса. Но вопреки тому, что вы испытывали страшные мучения, вам нужно было лежать тихо, потому что малейший шорох выдал бы вас прежде, чем вы успели бы разобраться, свои это солдаты или чужие. Филипп, вас могли просто убить.
Закрыв глаза, Филипп пожал ей руку, потом крепко обнял:
– Я так люблю вас, Софи!
– И я люблю вас, Филипп. И всегда любила.
– Я должен сказать вам еще кое-что. У меня не было возможности сделать это раньше, пока вы восстанавливались после ранения.
– Что же?
Филипп чуть отстранился и торжественно произнес:
– Благодарю вас за то, что спасли мне жизнь.
– А вы знаете, что генерал Гримальди предложил мне работу? – с улыбкой спросила Софи.
Филипп рассмеялся:
– И что же?
– Я отказалась, но сказала Тее, что это место как раз для нее. Она ему больше соответствует, к тому же прекрасно знает французский. А что до меня, отныне я тоже собираюсь поселиться в деревне… здесь, с вами, если позволите.
– Правда? – Филипп заключил Софи в объятия и закружил. – Конечно, любимая! Мы поселимся здесь и будем влачить самое будничное существование, которое могут позволить себе герцог и герцогиня: полгода в обществе Алабастера, а вторую половину – в Девоне, у Клейтона и Теи.
– Заманчиво! Должна сказать, мы пережили уже столько драматических событий, что хватит на всю жизнь.
Филипп усмехнулся:
– Что правда – то правда, но должен заметить, что некоторые испытания нам еще только предстоят. Впрочем, не совсем наши… Но это потом, когда познакомитесь с остальными нашими друзьями.
