вообще вряд ли даже примет.
Белл откинулся на спинку стула и вздохнул:
– Знаю, я же не полный идиот.
– Отлично. Вот и конец истории, – провозгласил Филипп, хлопнув ладонью по столу.
– Ну уж, – возразил маркиз, чуть склонив голову набок. – Так-таки и конец!
Филипп в недоумении уставился на него.
– Что ты хочешь сказать? Ты же не отправишься к ней с визитом, надеюсь?
– Разумеется, нет, – успокоил друга Белл, расправляя шейный платок. – Но я намерен выслать вместо себя куда более ловкого парламентера.
Городской дом сэра Роджера Пейтона,
две недели спустя
Софи вышла в коридор, притворив за собой дверь отцовского кабинета, после того как изложила отцу свои планы. Это оказалось намного легче, чем она предполагала: рассказать, что именно собирается предпринять, и получить его одобрение. Софи ужасно надоело, что ей постоянно указывают, что делать, и распоряжаются ее судьбой. И больше никто и никогда не будет ею помыкать, даже родной отец.
За последние две недели у нее было достаточно времени на раздумья. А что еще делать, если нельзя вставать с постели. Сначала Софи очень расстроилась из-за того, что Филипп даже не пришел с ней проститься. Отец сказал, что он не выразил желания ни навестить ее, ни попрощаться. Что ж, значит, так тому и быть. Она должна захлопнуть за собой эту дверь и жить дальше.
Очевидно, после всего, что произошло, им с Филиппом Грейсоном не суждено быть вместе, а после позорной истории с Хью она вообще не хотела слышать о замужестве. Такой любви, как у них с Филиппом, ей не встретить, а другая не нужна. Софи решила уехать в отцовское имение и доживать свои дни в маленьком сельском доме. Вместе с горничной Мэри они должны отправиться в путь на рассвете. Отец согласился с ней почти сразу. Слишком велико было его чувство вины перед дочерью: ведь это он привел в дом злодейку, но дочь больше не винила отца за совершенные ошибки, потому что и сама наделала их предостаточно. Она просто хотела уехать из Лондона, где ее имя красовалось на первых полосах газет почти каждый день. В деревне ее ждет долгожданный отдых и покой, а к одиночеству она привыкнет.
Расправив плечи, с высоко поднятой головой Софи прошла коридором к лестнице в передней. Телесно она вполне оправилась после ранения, и пусть сердце ее страдало, она была полна решимости поступить по-своему, и никому ее не остановить. Собственная жизнь – сколько бы ее ни осталось – принадлежит только ей, и она собиралась прожить каждую минуту так, как ей хочется, и никто больше не посмеет ничего изменить.
К Софи подошел дворецкий – новый, его она сама наняла, как только приехала домой, после того как Робертса выгнали из дома взашей без рекомендаций.
– Мисс Пейтон, к вам посетитель.
Софи в недоумении остановилась. Посетитель? Кто бы это мог быть? Только бы не генерал Гримальди! Она уже сказала ему, что не намерена работать его агентом, пусть она, по словам Гримальди, и проявила чудеса храбрости и находчивости. При чем тут храбрость? По мнению Софи, она просто сделала первое, что пришло на ум, чтобы мачеха не убила Филиппа. Софи нисколько не привлекала жизнь, полная опасностей, напротив, она хотела жить именно так, как обещала отцу, то есть тихо и незаметно, как приличествует перезрелой девице.
– Вот ее визитная карточка, – добавил дворецкий, подавая Софи маленький прямоугольник веленевой бумаги.
Ее? Софи взяла карточку. «Леди Теодора Клейтон». О нет! Что она-то здесь забыла? Их прошлая встреча была, мягко говоря, неприятной.
– Передайте ей, что меня нет дома, – велела она дворецкому.
Кто-то деликатно кашлянул, и Софи обернулась к дверям гостиной. Леди Клейтон в ярко-желтом платье и рединготе в тон, с темными волосами, схваченными желтой лентой и зачесанными надо лбом, смотрела на нее. Серые глаза улыбались.
– Надеюсь, мисс Пейтон, вы все-таки найдете для меня несколько минут, – произнесла гостья с усмешкой.
Черт! Как стыдно! Солгала прямо в лицо виконтессе. Ладно, ничего не поделаешь. Но она постарается сделать этот визит как можно короче.
Кивнув дворецкому, Софи направилась к дверям гостиной, пропустила вперед посетительницу, вошла следом и закрыла за собой дверь.
Сложив руки на груди, она заявила:
– Прошу прощения, но я не предложу вам сесть, совсем нет времени.
Должна же эта леди понимать, что ее визит исключительно нежелателен! Филипп наверняка рассказал ей о том, что произошло между ними в том подвале. Иначе зачем она здесь?
– А я прошу у вас прощения за то, что все-таки сяду, – спокойно возразила леди Клейтон, усаживаясь на обитую кремовым бархатом кушетку в центре гостиной.
Софи раздраженно вздохнула:
– Что вам угодно, леди Клейтон? Боюсь, сегодня я не расположена к притворным любезностям.
– Я тоже рада вас видеть, мисс Пейтон, – ответила леди Клейтон, усмехнувшись. – Кроме того, я здесь не по собственной инициативе, а от имени Филиппа.
Софи только повела бровью.
– Позвольте мне сберечь ваше время, леди Клейтон.
– Прошу вас, зовите меня Тея, – попросила виконтесса с любезной улыбкой.
– Хорошо, Тея. То, что случилось между мной и Филиппом, – это личное, и у меня нет желания обсуждать это ни с вами, ни с кем бы то ни было. А теперь прошу меня извинить…
– Я все же надеюсь, что вы проявите долю такта и по крайней мере выслушаете меня, – сказала виконтесса, спокойно расправляя юбку. – Филипп ни о чем меня не просил. Ни о чем мне не говорил и, если честно, вообще не знает, что я здесь.
– Значит, вы не по его поручению? – уточнила Софи, хмуря брови.
– Я здесь не по его просьбе, – пояснила леди Клейтон, – но ради него.
Боже правый! Ну почему надо говорит загадками!
– Боюсь, я не понимаю вас, – сказала Софи, теряя терпение. Нет у нее ни времени, ни желания играть с гостьей в слова!
Виконтесса подняла голову, чинно сложив руки на коленях:
– Позвольте мне быть откровенной. Насколько я помню, вы цените прямоту.
Софи кивнула, и Тея продолжила:
– Насколько я понимаю, Филипп в растерянности. Его сердце разбито. Он одинок и прекрасно понимает, что совершил ужасную ошибку, когда не дал вам знать, что жив, и подверг такой опасности.
Софи вспыхнула, но губы ее оставались крепко сжатыми. Потом она сухо улыбнулась гостье и заметила:
– Вы не правы, Тея. Если бы Филипп хотел извиниться, у него на это было сколько угодно времени, пока я приходила в себя в его доме. А теперь позвольте проводить вас к выходу.
– Я также должна извиниться, – продолжила Тея, игнорируя вторую попытку
