– Похоже, слух уже прошел, – заметил Вильгельм, жестом разрешая молодым людям встать.
– Я видел, как вели лошадей. – Уолтеф покраснел, вспомнив, откуда он в тот момент возвращался. Джудит стояла рядом с кузенами. Она была одета для верховой езды и держала в руке плеть.
– А я увидел, как граф Уолтеф разглядывает лошадей, и присоединился к нему, – добавил Ральф.
– И каково ваше мнение?
– Мы разошлись во мнениях. Я говорю серая, Уолтеф – гнедая.
– Почему?
– Гнедая – кляча, а в серой чувствуется порода.
– На вид серая великолепна, – признал Уолтеф, – но мне думается, что у гнедой характер лучше. И ни одну из них нельзя назвать клячей.
– Это так, – приободрился торговец, кланяясь Уолтефу и бросая сердитый взгляд на Ральфа.
Вильгельм подошел ближе, чтобы рассмотреть лошадей. За ним последовали сыновья и Джудит. Она оценивающе посмотрела на гнедую, но серая явно нравилась ей больше.
Торговец провел животное по двору, чтобы показать его во всей красе.
Джудит приостановилась около Уолтефа, причем настолько близко, что едва не задела его локтем.
– Мне нравится лошадь с норовом, лорд Уолтеф, – сказала она. – Мне доставляет удовольствие скакать на такой лошади.
– А если она вас сбросит и вы разобьете голову о стену конюшни?
Она с легким презрением взглянула на него.
– Я езжу верхом не хуже моих кузенов. Последний раз меня сбросил пони, когда мне было три года. Можете за меня не беспокоиться.
– Несколько дней назад вам было не обойтись без моей помощи, – тихо заметил Уолтеф.
Она гордо подняла голову.
– Мне не грозила опасность.
– Еще как грозила, – пробормотал Уолтеф, взявшись руками за ремень, очень хотелось обнять ее за талию, и он не доверял себе.
– Но не от лошади. – Она повернулась к дяде. – Я беру серую, – решительно заявила она. – Могу я ее опробовать?
Симон де Санли принес упряжь, ее надели на выбранную Джудит лошадь. Она беспокойно била копытами и лягалась. Иногда такое поведение говорило, что лошадь мучают колики, но в данный момент, как подозревал Уолтеф, она была раздражена тем, что ее оседлали.
Симон держал лошадь под уздцы. Джудит вдела ногу в стремя, а ее кузен помог ей сесть верхом. Она взяла поводья и велела Симону отпустить лошадь. Серая сделала несколько коротких прыжков на прямых ногах, но Джудит быстро осадила ее с помощью поводьев и пяток. Смотрелась она на норовистом животном великолепно. Уолтеф наблюдал за ней с истинным удовольствием и улыбался, признавая свое поражение.
Джудит проехала по двору и у конюшни натянула поводья. Симон взял лошадь под уздцы. Джудит хотела спешиться, но в этот момент раздался шум, и из конюшни пушистым шаром выкатились два дерущихся кота.
Конюх и его помощник схватили лошадей под уздцы. Серая заржала и попятилась, выдернув поводья из рук Симона. Мощным плечом лошадь толкнула мальчишку, а когда он упал на землю, с размаху наступила ему копытом на ногу. Крик Симона заглушил вой дерущихся котов. Побледневшая Джудит пыталась удержать лошадь, которая вставала на дыбы и металась по двору как безумная.
Первым пришел в себя Уолтеф. Он поднял Симона с земли и сунул его в руки де Гала, затем, раскинув руки, кинулся наперерез взбесившейся лошади. Он схватил ее за узду и повис на ней, пригибая голову лошади и не давая ей снова встать на дыбы.
– Миледи, прыгайте! – крикнул он. Джудит выдернула ноги из стремян, оперлась о шею лошади и наполовину спрыгнула, наполовину вывалилась из седла. Испуганная, она отбежала в сторону и с ужасом взглянула на Уолтефа.
Он медленно, уверенно заставил лошадь подчиниться. Она, задрожав, перестала сопротивляться, и подоспевший конюх увел ее в конюшню.
Уолтеф выпрямился. Поводья оставили красные следы на его ладонях, рукава были покрыты пеной. Он вытер руки о тунику и поспешил к Джудит.
– Миледи, вы не пострадали?
Она отрицательно покачала головой.
– Все хорошо. Спасибо…
– Вы быстро нашлись, милорд, – сказал Вильгельм, коротко кивнув. – Моя семья у вас в долгу.
Уолтеф прочистил горло.
– Я так не считаю, сир. Я действовал без расчета на благодарность или вознаграждение.
– Я думаю иначе, – холодно улыбнулся Вильгельм. – Моя племянница мне очень дорога.
Мне тоже, хотелось сказать Уолтефу, но он не посмел. Опустив голову, он направился к деннику, куда Ральф положил Симона. Мальчик был бледен, лицо его покрывал пот, он сжимал кулаки, превозмогая боль.
– Нога сломана, – сказал де Гал, сам слегка побледневший. – Пойду позову его отца.
Уолтеф понял, что это предлог, – он вполне мог послать грума. Сняв свой плащ, он накрыл им мальчика.
– Я знаю, тебе очень больно, – сказал он. – Потерпи, сейчас тебе помогут.
В дверях, заслонив свет, появился Вильгельм.
– Вы спасли и его жизнь, господин Уолтеф, – сказал он. – Я послал за лекарем. Будем надеяться, что мальчик поправится. Смелый парень, – похвалил Вильгельм, наклоняясь над Симоном. В его грубом голосе звучало сочувствие.
– Спасибо, сир, – ответил Симон, борясь с болью. Он резко моргнул, чтобы скрыть набежавшие на глаза слезы.
Вильгельм одобрительно кивнул и дождался прихода Ришара де Рюля и лекаря.
– Держись, солдат, – сказал он, когда лекарь начал разрезать штанину, чтобы осмотреть поврежденную ногу.
Уолтеф поморщился. Мальчику было всего десять лет, и, каким бы отважным он ни был, ему наверняка было очень больно и очень страшно. К счастью, Вильгельм удалился. Только тогда Симон позволил себе застонать.
– Не загораживайте свет, – велел лекарь. Он хмуро взглянул на стоящую в дверях Джудит.
– Он поправится? – спросила она.
– Миледи, я ничего не могу сказать, пока не увижу, насколько сложен перелом, а для этого мне нужен свет, – терпеливо объяснил лекарь.
Закусив губу, Джудит вышла из конюшни. Уолтеф поднялся и последовал за ней.
Она стояла у стены, нервно перебирая пальцами складки на платье.
– Это я виновата, – прошептала она. – Если бы я не была так упряма, пытаясь доказать, что могу справиться с лошадью, ничего бы не случилось.
– Вы слишком строги к себе, миледи, – возразил Уолтеф. – Лошадь встала на дыбы не потому, что вы не сумели с ней справиться. Она была напугана. Остальное все невезение, а может быть, напротив, везение – ведь вы оба остались живы.
– Мне следовало послушать вас и выбрать другую лошадь.
– Того, что случилось, уже не изменить. – Ему хотелось утешить Симона. Ему также хотелось заключить ее в объятия, провести рукой по ее волосам и успокоить.
– Вам легко говорить. – В голосе Джудит слышались горечь и вызов.
Уолтеф сделал шаг к ней, но вовремя остановился, боясь, что не сможет сдержаться.
