Сен-Вир бросил свои карты на стол, рубашками вверх, и раздраженно поднял глаза на красивое, непроницаемое лицо.
– Вас так интересует мой сын, господин герцог? Карие глаза расширились и вновь сузились.
– Но может ли быть иначе? – любезно осведомился Джастин.
Сен-Вир взял свои карты и коротко ответил:
– Он в Версале с матерью. Мой ход, Лавулер?
Глава 3
ПОВЕСТВУЮЩАЯ О НЕУПЛАЧЕННОМ ДОЛГЕ
Когда Давенант вернулся в дом на улице Сент-Оноре, оказалось, что Леон давно вернулся и уже спит, но его светлость еще не возвратился. Догадываясь, что от Вассо Эйвон отправился навестить очередную любовницу, Хью устроился в библиотеке ждать его. Вскоре туда небрежной походкой вошел герцог, налил себе рюмку канарского и встал с ней у камина.
– Весьма поучительный вечер. Надеюсь, мой дражайший друг Сен-Вир оправился от огорчения, которое должен был испытать, когда я удалился столь рано?
– Наверное. – Хью улыбнулся, откинул голову на спинку кресла и поглядел на герцога с некоторым недоумением. – Почему вы так ненавидите друг друга, Джастин?
Прямые брови поднялись.
– Ненавижу? Я? Мой милый Хью!
– Ну хорошо, если ты предпочитаешь, я спрошу по-другому: почему Сен-Вир ненавидит тебя?
– Это старая история, Хью, почти покрывшаяся забвением. Видишь ли, э… contretemps[16] между любезным графом и мной произошли в те дни, когда мне еще не была ниспослана твоя дружба.
– А, так, значит, были contretemps? Полагаю, ты вел себя отвратительно?
– Что меня в тебе восхищает, мой милый, так это твоя пленительная откровенность, – заметил его светлость. – Но в тот раз я не вел себя отвратительно. Достойно изумления, не правда ли?
– Но что произошло?
– Крайне мало. Весьма тривиальный случай. Настолько тривиальный, что почти все о нем забыли.
– Женщина, разумеется?
– Вот именно. Не более и не менее как нынешняя герцогиня де Белькур.
– Герцогиня де Белькур? – Хью даже привскочил от удивления. – Эта рыжая сварливая баба?
– Да, эта рыжая сварливая баба. Насколько мне помнится, двадцать лет назад я восхищался ее… э… сварливостью. Она была так красива!
– Двадцать лет назад! Так давно! Джастин, ты же не…
– Я хотел жениться на ней, – задумчиво сказал Эйвон. – По молодости и глупости. Теперь это кажется невероятным, но так было. Я попросил разрешения ухаживать за ней у… да, забавно, не правда ли?.. у ее достопочтенного батюшки. – Он помолчал, глядя в огонь. – Мне… дай сообразить… мне было двадцать или чуть больше.
Уже не помню. Между моим отцом и ее отцом особой дружбы не было. Тоже из-за женщины. И, кажется, победа осталась за моим батюшкой. Вероятно, досада еще язвила. Ну и за мной даже в том возрасте числились кое-какие интрижки. – У него затряслись плечи. – Так уж повелось в нашем роду. Старый граф запретил мне даже думать о его дочери. Не так уж и удивительно, по-твоему? Нет, я не увез ее. Вместо этого мне нанес визит Сен-Вир. Тогда он был виконтом де Вальме. Визит этот был почти оскорбительным.
– Для тебя?
Эйвон улыбнулся.
– Для меня. Благородный Анри явился ко мне на квартиру с большим и тяжелым хлыстом. – Хью ахнул, и улыбка стала шире. – Нет, мой милый, меня не отхлестали. Но по порядку. Анри был в ярости. Мы перед тем из-за чего-то повздорили. Возможно, из-за женщины, но не помню. Он был вне себя от бешенства, что должно бы послужить мне некоторым утешением. Я посмел поднять мои распутные глаза на дщерь высоконравственного дома Сен-Виров! Ты замечал эту высоконравственность? Суть ее в том, что Сен-Виры занимались амурами втихомолку, а мои, как тебе известно, доступны всем взорам. Замечаешь разницу? Bon[17]. – Эйвон сел на ручку кресла и закинул ногу за ногу. В пальцах он крутил пустую рюмку. – Мое развратное поведение (я повторяю его слова, Хью), отсутствие у меня всякой нравственности, моя черная репутация, мой гнусный характер, мой… впрочем, остальное я позабыл. Но это было нечто эпическое и превратило мое честнейшее предложение руки и сердца в несмываемое оскорбление. Мне внушалось, что я – грязь под стопами Сен-Виров. Было сказано еще много, но наконец благородный Анри добрался до кульминации своей филиппики. За мою наглость я отведаю его хлыста. Я! Аластейр Эйвонский!
– Но, Джастин, он, видимо, обезумел! Ведь ты же не какой-нибудь буржуа! Аластейры…
– Вот именно. Он обезумел. Эти рыжие, милый Хью! Ну, и что-то такое между нами все-таки было. Без сомнения, в том-то или в чем-то я поступил с ним отвратительно. Ну, и как ты без труда вообразишь, возник небольшой спор. И мне не потребовалось много времени, чтобы добраться до своей кульминации. Короче говоря, я имел удовольствие располосовать ему лицо его собственным хлыстом. Его шпага вылетела из ножен. – Герцог вытянул руку, и под шелковым рукавом заиграли его мышцы. – Я был юн, но знал кое-что об искусстве фехтования даже в те дни. Я так его проколол, что мои лакеи отвезли его домой в моей карете. Когда он отбыл, я предался размышлениям. Видишь ли, мой милый, я был страстно влюблен (или воображал, будто я страстно влюблен) в эту… э… рыжую сварливую бабу. Благородный Анри сообщил мне, что его сестра сочла себя оскорбленной моими ухаживаниями. И мне пришло в голову, что благородная девица могла истолковать их неверно, счесть поисками мимолетной интрижки. И я явился в особняк Сен-Виров объяснить мои намерения. Принял меня не ее батюшка, но Анри, возлежавший на кушетке. С ним были какие-то его друзья. Уже не помню. И в их присутствии, в присутствии своих лакеев он сообщил мне, что он действует… э… in loco parentis[18] и что мне отказано в руке его сестрицы. И что если я посмею хотя бы заговорить с ней, его слуги плетками прогонят меня.
– Боже великий! – воскликнул Хью.
– Вот и я подумал то же самое. И удалился. А что еще мне оставалось? Вызвать его я не мог: ведь я уже его чуть не убил. Когда же я в следующий раз появился в свете, оказалось, что весь Париж только и говорит о моем визите к Сен-Вирам. Мне даже пришлось на время покинуть Францию. К счастью, вскоре новый скандал стер память о моем, и Париж опять был открыт для меня. Старая, старая история, Хью. Но я ничего не забыл.
– А он?
– И он также. Правда, в то время он впал в полупомешательство, но не пожелал извиниться, когда пришел в себя. Впрочем, мне кажется, что я ничего другого от него и не ожидал. Теперь мы встречаемся как малознакомые люди. Учтивы? О, безупречно! Но он знает, что я все еще жду…
– Ждешь?
Джастин подошел к столу и поставил рюмку.
– Жду случая уплатить этот долг сполна.
– Отомстить? – Хью наклонился вперед. – Я думал, ты недолюбливаешь мелодрамы, друг мой.
