собор – гусеница странной раскраски – синей, красной и, кажется, белой. Она придавила кузнечика своей огромной массой и съела его. Все вокруг охватило огнем – деревню, лес. Я повсюду слышал крики, перемежавшиеся каким-то стрекотом. Пока гусеница ползала и разрушала деревню, на краю обрыва появился еще один незнакомый мне черноволосый человек, который также начал меняться и превратился в такого же непомерно огромного продолговатого жука с длинными ногами. Одним прыжком он перелетел пропасть, оказался на другом берегу, и начал своими острыми лапами рубить головы тем людям, которые мне там виделись.
Элиза вновь поморщилась, но ничего не сказала. Вивьен пожал плечами.
– Я начал бегством спасаться от пожара. Забежал в какую-то хижину, чем-то похожую на старый деревенский дом, где я вырос. На стене почему-то было зеркало, хотя моя семья себе такую роскошь никогда не позволяла. Я подошел к зеркалу и увидел, что тоже начинаю меняться: мои руки превращались в лапы кузнечика, а глаза надувались и становились похожими на огромные белые шары.
– Какой ужас! – воскликнула Элиза.
– Я сказал что-то вроде «нет, не хочу», и изменения, вроде бы, остановились, но огонь добрался до дома, в котором я находился, и на этом я проснулся.
Элиза прильнула к нему, словно могла своими объятиями избавить его от этих страшных видений, прогнать их, выкинуть прочь.
– И так… всегда?
Вивьен нежно обнял Элизу и погладил ее по волосам.
– По-разному бывает. Иногда я даже не могу запомнить, что вижу во снах: забываю об этом через миг после пробуждения. Но если я что-то запоминаю, то оно… выглядит примерно так.
– Наверное, я бы навсегда разлюбила спать, если бы увидела что-то подобное, – задумчиво ответила Элиза. – Мне почти никогда ничего не снится. Рени говорит, что много чего видит во снах, а я, – она покачала головой, – почти никогда. А даже если вижу, то оно точно не такое. Если б я только могла…
Вивьен снисходительно улыбнулся.
– Элиза, не печалься, прошу тебя. Поверь, я не считаю это проблемой, из-за которой стоит сокрушаться. Это всего лишь сны. В вещественном мире ничего такого не происходит, и, как мне кажется, одно это – уже достаточный повод для радости.
Элиза улыбнулась, отстранившись от него.
– Наверное, ты прав, – ответила она.
Они вновь направились вдоль по лесной тропе. Когда они добрались до дома, на поляне уже затлел разожженный Элизой костер. Предрассветные сумерки практически обратились в зарю, и солнце должно было вот-вот осветить Руан и его окрестности.
– Как думаешь, они еще там? – заговорщицки спросила Элиза, подразумевая Ренара и Рени. Вивьен пожал плечами, вернув ей улыбку.
– Можем постучать и разузнать, – предложил он и первым направился к дому. Поднявшись по ступеням крыльца, они обнаружили, что дверь в дом приоткрыта. Вивьен нахмурился, толкнул ее и вошел внутрь.
– Есть кто дома? – довольно громко спросил он, давая Ренару несколько мгновений на то, чтобы проснуться и отозваться.
– Неужто вернулись? – послышался из комнаты невыразительный оклик Ренара. Вивьен вошел первым, Элиза держалась у него за спиной.
Ренар сидел на скамье, попивая что-то из кружки и смотря за окно.
– Долго же вы отсутствовали, – почти обличительно произнес он. В следующий миг он окинул взглядом Элизу, и недоуменно округлил глаза. – Это, что, монашеская сутана?
– Долгая история, – отмахнулся Вивьен. – А… где Рени? Помнится, вы оставались вдвоем, когда мы уходили.
– И совершенно понятно, зачем вы уходили. Очень любезно с вашей стороны, друзья, но можете убрать с лица эти гнусные улыбки. – Он хмуро сделал еще один глоток того, что было у него в кружке. – Эта бестия убежала почти сразу после вашего ухода.
Элиза сочувственно посмотрела на Ренара. Похоже, она искренне надеялась, что между ним и ее сестрой пробежит искра, которая разожжет чувства Ренара и сделает Рени чуть более привязанной к внешнему миру.
– О… я думала, – начала Элиза, но Ренар качнул головой, заставив ее умолкнуть.
– Я тоже так подумал. А потом твоя сестра просто сбежала. Она совершенно дикая, вот, что я тебе скажу. – Он сделал последний глоток и отставил кружку в сторону. – Надеюсь, ты не против, что я сделал себе немного отвара, пока ждал вашего возвращения и сторожил дом.
– О… – Элиза смешалась, – конечно, не против. Угощайся…
– Я слышал, о чем вы иногда перешептывались, – с укоризной сказал Ренар. – О том, что из нас с Рени получилась бы неплохая пара. Такая же, как вы двое. Но, видимо, Господь бережет меня от того, чтобы вступать в связь с ведьмой. Я вам так скажу: эта ваша любовь – какая-то глупость. Пожалуй, вас двоих я в этом никогда не пойму. Но вам повезло, вы одинаково безумны.
Элиза и Вивьен снисходительно усмехнулись, переглянувшись.
Ренар поднялся со скамьи.
– Я так полагаю, сутану ты украл у Лорана, чтобы привести Элизу к себе на постоялый двор? – безразлично спросил он. – Это было рискованно. Очень.
Вивьен смиренно опустил голову.
– Думаю, он не заметит.
– Нет, если мы ее вернем как можно быстрее, – деловито отозвался Ренар, посмотрев на Элизу. – Давай, снимай ее. Стоит отнести сутану на место прямо сейчас. Если Лоран, как назло, ее хватится, у него возникнет множество вопросов. – Он с завистью взглянул на Вивьена. – Я так полагаю, мне следует отпустить тебе грех прелюбодеяния?
Вивьен нервно усмехнулся.
– Боюсь, я не смогу искренне сокрушиться в этом грехе.
Ренар недовольно фыркнул, дождался, пока Элиза стянет с себя сутану, и понуро побрел к выходу из дома.
***
Вивьен и Ренар шли по коридору епископской обители, когда судья Лоран вдруг возник в их поле зрения, выйдя из-за угла. Увидев двух инквизиторов так рано, он искренне удивился, однако удивление его чем-то граничило с возбуждением: глаза обыкновенно сдержанного францисканца неестественно поблескивали, а в уголках губ играла выжидающая улыбка.
– Вы? Уже здесь? – Епископ спешно двинулся в их сторону.
Вивьен и Ренар замерли и почтительно склонили головы.
– Ваше Преосвященство, – хором поздоровались они.
Тот лишь отмахнулся.
– Не знаю, что вас принесло сюда в такую рань, но хорошо, что вы здесь. Сегодня вы должны отправиться в аббатство Святого Стефана под Кан.
Вивьен нахмурился. Не так давно он уже ездил в Кан, в женское аббатство Святой Троицы. Зачем вдруг понадобилось ехать туда снова? И почему в мужское аббатство?
– Кан? – недоверчиво переспросил он. – Пришел донос?
– На кого-то из монахов? – еще более хмуро осведомился Ренар.
Судья Лоран покачал головой.
– Наши агенты сообщили, что среди монахов мог находиться Ансель де Кутт.
Вивьен и Ренар с трудом удержались от того, чтобы переглянуться, но по спинам
