Брейден разведал, сколько их, и доложил Кольму. Воины Макхью окружили лагерь и фермы. Когда все были на позиции, Кольм дал сигнал к нападению. Караульный у двери умер от рук Кольма мгновенно, не успев произнести ни звука. Кольм попробовал открыть дверь, но она была заперта изнутри. Кольм выбил ее и ринулся внутрь.
Косуолд спал, сидя на стуле. От грохота он вскочил и потянулся за мечом на поясе, но было уже поздно. Он знал, что сейчас умрет.
Лоуд сидел на краю лестницы, Габриела – в комнате на соломенном тюфяке.
– Убей ее! – крикнул Косуолд.
Габриела ринулась вперед и что было силы толкнула Лоуда в спину. Тот покатился с лестницы и сломал шею.
Кольм перерезал Косуолду горло и бросил окровавленный клинок на пол.
Он бросился наверх, к жене, а Габриела упала в его объятия, всхлипывая.
– Я знала, что ты придешь.
Кольм крепко прижал ее к себе.
– Я не мог потерять тебя, Габриела.
Габриела посмотрела на мужа:
– Кольм, мой отец в руках армии Косуолда. Они…
– Он у Бьюкененов. Бродика предупредили на совете вождей, что он прибыл. Твой отец слишком устал, чтобы ехать куда-либо сегодня. Ты увидишься с ним завтра.
Он поднял ее на руки. Габриела положила голову ему на плечо.
– Отвези меня домой.
Отец Габриелы не сразу проникся симпатией к Кольму. Да и вождю барон не очень понравился.
Барон изменил свое к нему отношение, когда увидел, как Кольм обращается с его дочерью. Не было никаких сомнений в том, что вождь любит жену и будет холить и лелеять ее. А Кольм проникся симпатией к барону, когда увидел, как дочь и отец любят друг друга.
По случаю приезда барона Уилла приготовила запеченного на углях фазана и такое количество прочих блюд, что Габриела потеряла им счет.
Вошел Лайам, его представили барону.
– Габриела рассказывала вам, как спасла мне жизнь? – спросил он.
– Нет, но мне не терпится услышать, – сказал барон.
– Миледи, можно на минутку? – спросила Морна.
Габриела извинилась и вышла из зала.
– Я отпустила Мэри домой пораньше, – сказала Морна. – Она помогает с мальчиками. Спасибо, дочка, что позволила ей работать в башне. Но сорванцы опять вытворяют невесть что. Я думала, они уже спят. Пошла проверить и увидела, как они выходят из комнаты вождя.
Итан и Том стояли на лестнице и прислушивались, вытянув шеи.
– Простите меня, миледи, – сказал Итан.
– И меня, – эхом отозвался Том.
– Расскажите хозяйке, что вы натворили, – велела им Морна. Она пыталась быть строгой, но в голосе ее звучала нежность.
– Мы хотели посмотреть, что в сундуке, – сказал Том, опустив глаза.
– В моем сундуке? – спросила Габриела. – Зачем?
Итан пожал плечами:
– Просто так, из интереса.
Том кивнул.
– Там статуя лежит.
– Это ты ее разбил, не я, – сказал Итан.
– Пойду посмотрю, что они там натворили, – сказала Морна. – Ты, дочка, присмотри пока за ними.
– Нет-нет, я сама. Ступайте вниз, Морна.
Габриела отвела близнецов в их комнату, уложила в постель и укрыла одеялом. Она объяснила им, что нельзя трогать чужие вещи без разрешения, и взяла с них слово не ходить больше в комнату вождя. Затем пожелала им спокойной ночи, поцеловала каждого в лоб и вышла, закрыв за собой дверь.
По пути в свою комнату Габриела подумала, что надо попросить Кольма снять крышку с сундука, ведь если сорванцы залезут в сундук, а крышка захлопнется, они могут серьезно пострадать.
В комнате было тепло, в камине тлели угли. Крышка сундука была откинута. Статуя святого Била валялась на полу, голова отдельно от тела.
Габриела подняла обе части и подошла к камину, чтобы разглядеть, можно ли склеить камень. В сумрачном свете углей что-то блеснуло. Габриела поднесла место скола к глазам и остолбенела. Это было золото. Статуя внутри оказалась пустой, и полость была заполнена золотом. Она не верила своим глазам.
Габриела села на кровать, не выпуская из рук обломки.
Значит, миф оказался правдой. Король Гренье действительно спрятал золото. Габриела задумалась. А что, если в других статуях тоже золото? Надо выяснить. Она аккуратно положила обломки на кровать и, порывшись в сундуке, нашла еще одну статую. Габриела зажмурилась и ударила статуей о каменную печь. Лишь с третьей попытки статуя раскололась.
– Простите, святой Бил, – прошептала она.
В этой статуе тоже оказалось золото.
Габриела снова села на кровать. Статуя в кладовой тоже наполнена золотом. Можно даже ее не ломать.
Еще одну статую везут из Уэллингшира. Ту, что мама привезла с собой, когда вышла замуж. Неужели мама знала тайну святого Била?
Одна мысль рождала другую, и так до бесконечности. Голова шла кругом. А что, если огромная статуя, которая стоит на берегу гавани, тоже полна золота? Габриела рассмеялась. Король Гренье всех перехитрил.
Она долго еще сидела на кровати, вспоминая, что рассказывала ей матушка. Давно это было. В год… Подсказки были там. Неужели мама поняла их? Но если так, сказала ли она об этом мужу?
Габриела не знала, как долго просидела в полутьме. Наконец она поднялась, сложила обломки в сундук и закрыла крышку.
Когда она вернулась в зал, отец и Кольм сидели молча. Кольм с явным облегчением встал, поцеловал ее в щеку и сказал:
– Я оставлю вас наедине, вам есть о чем поговорить. – Он наклонился и прошептал ей на ухо: – Приходи быстрее, я буду ждать тебя.
Лайам тоже ушел, чтобы не мешать отцу с дочерью. Габриела села у огня. Прежде чем он успел спросить что-нибудь, она выпалила:
– Я люблю его, отец.
Он кивнул:
– Это видно.
– А вы сможете жениться снова? – спросила она. – Я была бы рада за вас. Мне грустно оттого, что вы одиноки.
– Может быть. Когда-нибудь.
– Если вы не очень устали, я хотела бы расспросить вас о Сент-Биле.
Габриела лежала рядом с Кольмом и шептала ему на ухо нежности. Они только что занимались любовью, и она учащенно дышала. Габриела рассказала мужу, как страшно ей было в лапах Косуолда.
– Я боялась, что не увижу тебя снова.
– Я не мог тебя потерять, – прошептал Кольм. Голос его дрогнул. – Я люблю тебя, Габриела.
Глаза ее наполнились слезами.
– Ты меня любишь, – прошептала она и поцеловала его. – Ты только что сделал мне подарок, который отец когда-то сделал маме.
– Любовь была его подарком?
– Да. И случилось это не сразу. Поначалу отец ей не нравился. Ведь он увез ее из дома. Мне казалось, у тебя уйдет еще больше времени на это, ведь ты все время куда-нибудь уезжаешь, оставляя меня одну.
Кольм рассмеялся:
– Это из-за того, что я боялся тебя, боялся твоих чар, боялся твоей власти надо мной. Но больше я не стану от тебя бегать. Я дам Лайаму и Брейдену больше власти, а свое время, все без остатка, посвящу тебе.
