Ровена, кажется, не могла понять того, что он говорил. Кто это «мы»? Чем на самом деле занимался Ноуэл во время войны? И что делает здесь, в Лондоне? Наверняка не выслеживает Святого из Севен-Дайалса, как она думала прежде.
— Но какое отношение это имеет к моим очеркам? Почему ты решил, что Мистер Р. может быть предателем? Мои статьи могут вызвать споры, но их едва ли можно назвать предательскими.
— Идем в дом, и я попытаюсь все объяснить. — Взяв Ровену за руку, Пакстон повел ее к боковому входу в Хардвик-Холл.
Ровене казалось, что от всего сказанного мир зашатался и готов рухнуть, но она не могла игнорировать радостное волнение, охватившее ее при прикосновении Ноуэла. Она сжала его руку. Рука об руку они обогнули садик и вышли на покрытую гравием дорожку, ведущую к той двери, возле которой он впервые поцеловал ее.
— Никто не видел, как я уходила, — сказала Ровена, прогоняя нахлынувшие воспоминания. — Надеюсь, никто не заметит и моего возвращения. Перл засыплет меня вопросами, на которые мне будет очень трудно ответить, не обманув твоего доверия и не разоблачив себя как Мистера Р.
Ноуэл кивнул. Приложив палец к губам, он подошел к двери и приложил к ней ухо.
— Я слышу голоса. Если мы сейчас войдем, нас увидят. Попробуем проникнуть через дверь, выходящую на террасу.
Она поднялась вслед за ним по широким ступеням, ведущим к двустворчатой застекленной двери в бальный зал. Он попробовал повернуть ручку, но дверь была заперта. Ровена досадливо закусила губу, оглядываясь вокруг в поисках какого-нибудь другого пути, но Ноуэл, отпустив ее руку, присел на корточки перед дверью.
Она с удивлением наблюдала, как он вытащил из кармана плаща какую-то проволочку, вставил ее в замочную скважину, повернул ручку и без труда открыл дверь.
— Тихо! — прошептал он.
Она искоса взглянула на Ноуэла, но ничего не сказала и следом за ним пересекла бальный зал. Конечно, кто-нибудь обязательно заметит мокрые следы, которые они оставили за собой, но с этим уже ничего не поделаешь. На другом конце зала он остановился и прислушался, потом, взяв ее за руку, вывел в коридор, ведущий к главной лестнице.
Ровена понимала, что это самая рискованная часть пути, потому что здесь их мог заметить кто-нибудь из слуг или даже сама Перл. Но им повезло, и они, никого не встретив, добрались до верхнего коридора.
— Твоя комната или моя? — тихо спросил Ноуэл, и впервые с их неожиданной встречи в парке Ровена заметила в его взгляде нежность.
Она судорожно глотнула воздух.
— Я отослала свою служанку, но Матильда может вернуться в любое время, если уже не вернулась.
— В любом случае тебе надо просушить одежду. Если служанка вернулась, она поможет тебе переодеться, а потом мы поговорим. А если не вернулась…
— Подожди минутку, — прошептала Ровена, вдруг занервничав. Она подошла к двери своей комнаты, а Ноуэл, не закончив фразы, прошел дальше по коридору.
В комнате Ровены никого не было. Она сняла плащ, повесила его сушиться, потом собрала полную смену одежды. Боясь, что Пакстон уйдет, если она будет слишком долго отсутствовать, Ровена снова вышла в коридор, убеждая себя, что не хочет давать ему шанса избежать ответа на вопрос о том, каким образом Мистер Р. оказался втянутым в его расследование.
Он все еще ждал перед дверью в свою комнату.
— Матильда еще не вернулась, — тихо сказала Ровена.
— Но может вернуться в любой момент?
Она кивнула.
— В таком случае я предлагаю поговорить в моей комнате, потому что Кемпа я отправил до вечера. — Говоря это, он открыл дверь.
Ровена помедлила, взглянув на платье и нижнее белье, которое держала в руках.
— Ты можешь переодеться за ширмой, — сказал Ноуэл, как будто прочитав ее мысли. — Обещаю не подглядывать.
Чувствуя себя глупо из-за этого неожиданного приступа жеманства, Ровена вошла в его комнату. Комната была почти такой же, как и отведенная ей, но декорирована в бежевых и коричневых тонах, тогда как в ее комнате преобладал зеленый и белый. Ширмочка, за которой можно было переодеться, стояла в том же углу, что и у нее в комнате. Однако прежде чем скрыться за ней, Ровена снова повернулась к Ноуэлу.
— Скажи мне, другие тоже считают мои очерки работой предателя? — Ноуэл сказал в разговоре «мы». Значит, в расследовании участвуют и другие люди.
Он покачал головой и улыбнулся:
— Я говорил о своем подозрении только одному человеку, своему начальнику в министерстве иностранных дел, и он отнесся к этому весьма скептически. Не бойся, никаких неприятностей с властями из-за статей у тебя не будет.
— Но почему… — начала она.
— Сначала переоденься, — сказал Пакстон и снова взял девушку за руку. — У тебя пальцы холодные как лед.
— У тебя тоже, — заметила она, глядя на их сомкнутые пальцы. — Ты, должно быть, дольше, чем я, пробыл под дождем, поджидая предателя. — Ровена накрыла его пальцы другой рукой и нежно пожала их.
— Мы могли бы согреть друг друга, — пробормотал он низким и неожиданно охрипшим голосом.
С удивлением взглянув на Ноуэла, Ровена заметила, что глаза у него загорелись, а лицо выражало неприкрытое чувственное влечение, пробудившее в ней ответное желание, которое она старательно сдерживала в течение двух последних дней.
— Да, — прошептала она, наверное, смогли бы.
Когда девушка поняла, что этот человек вовсе не пытался лишить лондонских бедняков помощи Святого из Севен-Дайалса, это прогнало у нее последние сомнения относительно Ноуэла, хотя и до этого она уже привязалась к нему всем сердцем.
Пакстон поцеловал Ровену — сначала нежно, потом страстно. Крепко обнял ее, но им мешала мокрая одежда.
— Нам все-таки не мешало бы переодеться, — сказала девушка, неуверенно улыбнувшись. — Ты поможешь мне расстегнуть крючки на спине?
— Ну конечно. — Глаза его горели, он улыбнулся многообещающей улыбкой, от которой у нее перехватило дыхание. — Повернись.
Ровена подчинилась, словно во сне. Действуя нежно, но уверенно, Ноуэл принялся расстегивать сверху вниз ряд маленьких крючков, на которые застегивалось платье. Прикосновение воздуха к влажной коже заставило ее вздрогнуть, и он, прижав Ровену к себе, поцеловал в шею.
— Я ведь сказал, что согрею тебя, не так ли? — тихо спросил он.
Тепло поцелуя, его прикосновения быстро согрели ее. Она повернулась, чтобы ему было удобно целовать ее в губы. И Ноуэл нежно поцеловал ее, в то время как его пальцы продвигались вниз по спине.
На этот раз Ровена не обманывала себя и не делала вид, будто находится в его объятиях исключительно ради благородной цели спасения Святого или лондонских бедняков. Нет, она была с ним, потому что хотела этого, потому что он был нужен ей, чтобы заполнить ноющую пустоту в душе, о существовании которого она раньше даже не подозревала.