На этот раз Ровена не обманывала себя и не делала вид, будто находится в его объятиях исключительно ради благородной цели спасения Святого или лондонских бедняков. Нет, она была с ним, потому что хотела этого, потому что он был нужен ей, чтобы заполнить ноющую пустоту в душе, о существовании которого она раньше даже не подозревала.
Пригладив его влажные волосы, Ровена попыталась снять с него мокрый плащ, в то время как Ноуэл снимал с нее платье.
При виде пистолета, засунутого за пояс его брюк, у Ровены округлились глаза. Однако она не стала задавать лишних вопросов и, воспользовавшись моментом, стянула с себя платье, которое упало на пол.
Теперь, когда на ней остались только рубашка и чулки, она снова вздрогнула от холода. Ноуэл сразу же обнял ее, согревая теплом своего тела.
— Может быть, ты предпочтешь одеяло? — тихо спросил он, прижавшись губами к ее виску.
— Нет, — шепнула она в ответ. — Я уверена, что ты сумеешь согреть меня.
— Только согреть тебя? — Он отстранился от нее и заглянул в глаза.
Она покачала головой:
— Я полностью доверяю тебе. — Сказав это, Ровена поняла, что это правда и что очень важно, чтобы он это знал. — Ты единственный человек на свете, который знает мою тайну.
— Не пожалею жизни, чтобы сохранить ее. И не пожалею жизни, чтобы защитить тебя.
Несмотря на радостное возбуждение, в которое привели ее его слова, девушка почувствовала что-то похожее на страх.
— Значит, я в опасности? (Если Ноуэл был готов рисковать жизнью, чтобы защитить ее…) А ты? — добавила она, не дав ему ответить на первый вопрос. Она скорее умрет сама, чем позволит ему умереть, защищая ее.
Он провел ладонями по ее голым предплечьям, согревая их, и лишь потом ответил:
— Я тоже доверил тебе тайну, Ровена, — опасную тайну. Пока никому не известно, что ты ее знаешь, ты находишься в относительной безопасности.
— Ты не ответил на мой второй вопрос, — сказала она и, подняв руку, ласково провела по чистой линии его подбородка, наслаждаясь прикосновениями к едва заметной щетине.
— Не знаю. Надеюсь, что нет, — ответил он.
— Выкладывай правду. Ведь ты сказал, что доверяешь мне, — напомнила она.
Ноуэл кивнул:
— Не могу отрицать, что я преследую сейчас очень опасного человека, который не задумываясь убьет меня, если решит, что это поможет ему избежать правосудия. Мне просто надо постараться не дать ему такой возможности.
Ей стало страшно, но Ровена тем не менее предпочитала знать все.
— Спасибо, — сказала Ровена. — Теперь, когда я узнала, что поставлено на карту, буду осторожнее. — У нее сорвался голос. — Я ни за что на свете не подвергну тебя риску.
Это прозвучало будто признание в чувствах, и, когда Ноуэл замер, она подумала, что, возможно, высказалась слишком уж откровенно.
Но он крепко прижал Ровену к себе и зарылся лицом в ее волосы.
— Ровена, моя дорогая, ты и представить себе не можешь, как много это значит для меня. — Голос его звучал несколько глуховато, но окрашивающие его эмоции согревали ее больше, чем его объятия.
Ноуэлу казалось, что, ворвись к ним в этот момент Черный Епископ и нанеси ему смертельный удар, он умер бы счастливейшим человеком на свете. Ровена его любит и полностью доверяет. А сам он никогда не думал, что сможет полюбить так сильно. И мысль о том, что он может поставить ее жизнь под угрозу, была невыносима.
Пакстон снова поцеловал девушку, пытаясь передать через губы все, что чувствует. Ее плечи покрылись гусиной кожей, и он понял, что Ровена все еще не согрелась.
— Минутку! — сказал он и, взяв с постели одеяло, накинул его ей на плечи и, ухватившись за концы, снова привлек ее к себе. — Так-то лучше. Плохой я защитник, если на меня и в этом нельзя положиться.
Закинув руки за его спину, она взялась за концы одеяла, и они оба оказались завернутыми в него.
— Я ведь тоже связала себя обязательством, — небрежно заметила она.
— Вот как, Решена? — переспросил он, заглядывая ей в глаза.
Она покраснела, но взгляд не отвела и кивнула головой.
Ноуэл почувствовал настоятельную потребность как можно скорее назвать ее полностью своей, приковать ее к себе такими прочными цепями, которые не смогла бы разорвать даже смерть.
— Я люблю тебя, Ровена. Ты будешь моей? — спросил он, пораженный тем, как дрожит его голос. — Полностью моей?
— Да, — прошептала она, глядя на него с таким доверием и обожанием, что его плоть немедленно отреагировала и напряглась. — Прошу тебя.
— Разве можно отказать в такой вежливой просьбе? — Ноуэл старался говорить игриво, пытаясь скрыть свои чувства, которые его почти пугали. Придерживая одеяло, он повел ее к кровати. — Сначала давай избавимся от нашей остальной мокрой одежды.
Присев на край кровати, Ноуэл стащил с ног окончательно испорченные сапоги, радуясь тому, что Кемп не принадлежит к числу тех привередливых камердинеров, которые устраивают истерику по такому поводу. Потом повернулся к сидящей рядом Ровене.
— Твои туфельки тоже промокли… и чулки, — заметил он. — Позволь мне помочь…
Присев на корточки, он одну за другой снял с нее туфли. Взяв в руки одну холодную ножку, он подивился тому, что она такая маленькая и изящная.
— А теперь снимем чулки, — сказал он, почувствовав, как в предвкушении учащенно забилось сердце. Его руки скользнули вверх, нащупав выше колена верхний край чулок. Она не протестовала, только глаза у нее округлились. Поразившись гладкости ее кожи, Ноуэл медленно снял с ее ног мокрые чулки. Он заметил, как Ровена судорожно глотнула воздух и затаила дыхание.
Пакстон снова взял в руку одну из ее ног, теперь освобожденную от чулка, и осторожно потер ее пальцы, пытаясь согреть их. Она поежилась, и он улыбнулся:
— Боишься щекотки?
— Немного, — призналась девушка и покраснела еще сильнее.
Не сводя с нее глаз, он отпустил ее ногу и расстегнул сорочку и брюки. Поднявшись на ноги, быстро сбросил их с себя и снова сел рядом. Ровена была все еще завернута в одеяло, и Ноуэл запустил под него руки, чтобы развязать ленточки на ее рубашке.
— Хорошо, что на тебе нет корсета, — заметил он, наслаждаясь нежностью ее кожи. Потом взял в руки одну грудь Ровены, восхитившись безупречностью ее формы.
— Я думала, что вернусь через полчаса, поэтому не стала надевать корсет… — Девушка прерывисто дышала, но в ее голосе не было ни страха, ни настороженности.
Развязав последнюю ленточку, Ноуэл спустил вниз рубашку. Ровена чуть-чуть передернула плечами, чтобы помочь ему, и это едва заметное движение чуть не свело его с ума. Ноуэлу хотелось овладеть ею сию же минуту, однако он понимал, что должен держать себя в руках, чтобы не испугать ее или не причинить боли. У него, конечно, были женщины, однако девственницы — никогда. Наверное, это будет нечто совершенно особое.
