Он всегда гордился ее благородством и достоинством. И сейчас, описывая по комнате круги, он думал о ней и о себе как о едином целом. Стефан, безусловно, любил девушку той любовью, которую воспевали в своих балладах менестрели. В этот вечер, не имея возможности соединиться с ней, он ощутил всю глубину своих чувств, которые раньше, как ему казалось, едва мерцали в душе. Сердце страдало от мучительно сладкой боли.
Он яростно сорвал с шеи накидку. Но освободиться от всего маскарадного костюма Стефан не мог. Надо было дождаться, пока слуги принесут кадку с водой. А до этого было еще далеко. Недовольный этим обстоятельством, он скинул капюшон, снял повязку с глаза и сел на стул, поставив ноги на каменный очаг.
Мысли его опять вернулись к Кэтрин. Он доставил ей немало хлопот и волнений, а их близкие отношения стали для нее актом самопожертвования. Стефан спрашивал себя, будут ли ее глаза светиться счастьем и желанием, когда все останется позади, — когда замок перейдет к нему в законном порядке, когда он будет признан графом и когда они наконец поженятся. Он, определенно, не принимал близко к сердцу ее клятву Джорджу и задавал себе вопрос, было ли это правильно. Если он любил Кэтрин, считал Стефан, то должен был позволить ей самой сделать выбор. Но он не захотел ждать и сам принял за нее решение. Это было непростительно.
Он плакал и смеялся одновременно. Глядя на раскалившиеся добела камни, он кусал губы, пока кровь не перемешалась со слезами.
«Стоик может плакать в двух случаях, — вспомнил он слова отца, — из-за любви или смерти. Один раз, когда встречает любовь, и другой раз, когда ее теряет…»
— О, Кэтрин, я безумно люблю тебя! — прошептал Стефан.
— Милорд! — внезапно услышал он из коридора голос Европы.
Быстро смахнув со щек слезы, он надел на глаз повязку и накинул капюшон.
— Войдите! — рявкнул он.
Европа открыла дверь, пропуская вперед двух слуг с деревянной лоханкой. За ними вошли еще шесть, которые несли большие горшки с горячей водой. Когда они опустошили свои сосуды, кадка была наполнена почти до краев.
Стефан был доволен и внутренне усмехнулся. Европе удалось запугать бедняг его персоной. И в этой кадке было намного больше горячей воды, чем требовалось для купания. Марлоу, узнай об этом, пришел бы в ярость.
Когда все ушли, Стефан попросил Европу покараулить у двери.
Наконец-то он мог раздеться. Он с удовольствием освободился от своего маскарадного костюма и очистил лицо от толстого слоя краски, кусочки которой выбросил в огонь. Полностью обнажившись, он с наслаждением погрузился в горячую воду.
Кэтрин тихонько приоткрыла дверь. Приложив палец к губам, она многозначительно посмотрела на Европу и вошла.
— Европа? — напряженно спросил Стефан, ощущая какое-то движение за спиной.
— Не беспокойтесь, милорд, все в порядке.
— Ты принесла губку и мыло? — спросил он кормилицу, глядя через плечо.
— Конечно, милорд. Они лежат на стуле. Сейчас я подам вам.
Когда Стефан отвернулся к очагу, что-то бубня себе под нос, Европа подтолкнула Кэтрин. Девушка быстро взяла требуемые предметы и вложила их в протянутую руку Стефана. Тогда кормилица, добродушно улыбаясь, бесшумно покинула комнату, а девушка расстегнула пуговицы и засучила рукава.
— Европа, я хотел бы поговорить с Кэтрин, как можно быстрее, — произнес Стефан, задумчиво намыливая губку. — Подумай, как это можно осуществить. Я знаю, что это очень опасно, но мне необходимо ее увидеть.
Не желая выдавать своего присутствия, Кэтрин в ответ только кашлянула.
— У тебя все получится, — продолжил он. — Я начинаю думать, что ты можешь достать луну с неба, когда это очень надо.
Сожалея, что Европа не слышит этого комплимента, девушка опустилась на колени и обвила руками грудь Стефана.
От неожиданности он вздрогнул, но вскоре расслабился, ощущая под водой ласковые движения рук.
— Европа, что с твоим руками? — пробормотал он, прикасаясь к тонким рукам Кэтрин.
Девушка тихо рассмеялась.
— Что-то не так, милорд?
— Нет, все замечательно! По крайней мере, я теперь спокоен, что ты не обознаешься.
— Безусловно, что-то напоминает тебя, хотя можно было бы перепутать с Европой.
Стефан повернулся, разбрызгивая воду, и неожиданно поцеловал девушку. Его губы, словно высеченные из мрамора, были теплыми и влажными. Кэтрин ответила с такой страстью, что, казалось, хотела проглотить его целиком.
Оглядев Кэтрин с ног до головы, Стефан состроил недовольную гримасу и сказал:
— Ты полностью одета. Очень жаль.
— Но это легко исправить. — Девушка подошла к очагу. Сняв накидку, она повесила ее недалеко от кровати. Когда она стала расстегивать платье, Стефан откашлялся и подозвал ее к себе.
Внезапно он стал серьезным, и глаза его наполнились печалью.
— Что случилось, Гай? — с беспокойством спросила Кэтрин, присев на гладкий край лоханки.
— Я боюсь, что был слишком эгоистичен все это время, и сейчас прошу тебя ответить на один вопрос. Когда в Даунинг-Кросс ты пригласила меня разделить с тобой постель, это было твое решение?
Девушка недоверчиво улыбнулась.
— Вы сами знаете, милорд!
— Но твоя клятва! Я заставил тебя нарушить ее!
— Нет! — решительно сказала Кэтрин. — Мы оба причастны к этому. Таков был мой выбор. И я не жалею.
Стефан в задумчивости смежил веки. Когда он их открыл, в его глазах мелькали тени далекого прошлого.
— Я поняла, что не смогла бы стать счастливой, постоянно возвращаясь к памяти умершего брата. Это было мое решение — остаться с тобой.
Кэтрин всей душой хотела доказать Стефану, что счастлива, хотела заставить поверить ей.
Ее руки снова скользнули к пуговицам. Пока они одна за другой расстегивались под легкими движениями тонких пальцев, девушка не сводила с него взгляда. Стефан был похож на скульптуру греческого бога, который большую часть времени проводил на земле, соблазняя смертных. Кэтрин поднялась и скинула одежду. Обнаженная, она молча ждала, когда Стефан обратит на нее свой взор. Когда он сделал это, в его глазах загорелось желание.
— Как ты прекрасна! — прошептал он.
Кэтрин медленно опустилась на колени возле кадки. Она покрыла множеством поцелуев его лицо — влажный лоб, сдвинутые брови, щеки и губы. Взяв в руку губку, она сначала оттерла черные круги под его глазами и синяки, придающие лицу зловещий вид. Затем омыла его крепкую грудь, описывая губкой круги вокруг сосков.
Дыхание Стефана стало неровным, по телу пробежала дрожь.
— Кэтрин! Только будь уверена, что ты хочешь именно этого! — простонал он.
