– Против меня? Почему?
– Я умная женщина, Маршалл. К тому же Господь наградил меня любознательностью. Я знала, что у тебя есть секреты, которых ты стыдишься. Ты ведь не Бог, а всего-навсего человек. Живое существо. Но разве это означает, что ты недостоин любви?
Он не ответил.
Она совершенно забыла о людях, которые ждали их.
– Ты любишь меня?
Он не знал, хватило ли бы у него смелости задать ей этот вопрос, а она задала ему.
– Когда-то я считал, у меня слишком много грехов, чтобы я был достоин любви.
Она схватила обе его руки в свои.
– Почему ты так сурово себя наказываешь? Почему ты устанавливаешь для себя особые правила и считаешь, что обязан быть лучше других? Сильнее? Смелее?
Он посмотрел вдаль. Ему казалось, что говорить гораздо легче, если тот, к кому обращены его слова, не стоит рядом с ним.
Где-то глубоко в его груди бушевали эмоции, которые, судя по всему, слишком долго были заперты, а теперь вдруг вырвались на свободу, словно из сундука со ржавыми петлями.
Давина замерла, но он чувствовал, как она напряглась.
– Я сказал, что когда-то считал себя недостойным любви. Но с тех пор, как ты вошла в мою жизнь, я отринул эту мысль.
Она наклонила голову и не спускала глаз со своих стиснутых рук. Он не хотел обнаруживать, как дрожат его собственные руки, иначе он поднял бы ее голову за подбородок и заглянул бы в ее блестящие от слез глаза.
– Вернись со мной в Эмброуз. Живи там со мной. Люби меня, и я буду любить тебя с такой силой, на какую только способен. Отказаться от тебя, отказаться от любви было бы настоящим безумием.
Она поднесла его руки к своим губам. Она поцеловала его в ладонь так нежно, что поцелуй был похож на благословение.
Если бы они были в другом месте, он прижал бы ее к себе и поцеловал. Но их окружали люди Эмброуза в килтах, с пиками, саблями и кинжалами в руках.
– Какое поразительное зрелище – видеть всех этих вооруженных людей. В Эмброузе, вероятно, вообще не осталось оружия?
Она улыбнулась и кивнула.
– Боюсь, в Эмброузе сейчас много чего недостает. Включая миссис Мюррей, – вздохнула она. – Эта дама уехала с поразительной быстротой. Не то чтобы я об этом жалею. Я скорее рада.
В голове Маршалла пронеслось несколько картинок. Миссис Мюррей с неизменным графином вина. Миссис Мюррей смотрит на него нежным взглядом, напоминая ему о прошлых днях. Миссис Мюррей с ее непомерным раболепием.
– Все дело было в вине, – сказал он, неожиданно прозрев. Все встало на свои места.
– В вине?
– Она что-то добавляла в вино. С тех пор как я здесь, я не выпил ни капли, и у меня больше нет галлюцинаций.
Эта мысль поразила его как внезапно прогремевший гром.
До свадьбы он обычно сидел вечером в библиотеке и размышлял о том, почему не может спать. У него вошло в привычку выпивать бокал-другой вина. Он никогда не связывал вино со своими видениями, но ведь он никогда не читал дневников своей матери.
– Она обычно давала лекарства моей матери. Ей было легко проделывать то же самое со мной.
– Миссис Мюррей? Так это она Лианна? Она была компаньонкой твоей матери?
Он кивнул.
– А каким образом она стала экономкой Эмброуза? Ты чувствовал вину за то, что соблазнил ее?
– Она не хотела возвращаться в Эдинбург.
– Разумеется, не хотела. Она была влюблена в тебя.
– Сомневаюсь, что дело было в этом.
– Тебе не кажется, Маршалл, что для профессионального дипломата ты невероятно доверчив?
Он мог бы и обидеться на нее за такое утверждение, если бы не тот неопровержимый факт, что она привела сюда целую армию, чтобы спасти его.
– Мои галлюцинации никогда не были связаны с тобой. Разве что один раз. Когда я вернулся в свою комнату и выпил бокал вина. Но я до этого плотно поужинал, и, видимо, поэтому мои видения были не такими страшными.
После женитьбы он стал реже бывать в библиотеке, где всегда стоял графин с вином. Вместо этого он проводил время с Давиной, будучи очарован ее умом и страстностью. Когда Давина уехала в Эдинбург, он вернулся к своим привычкам. И только тогда опять стали возвращаться призраки близких людей, уговаривавших его присоединиться к ним.
Она смотрела на него в недоумении.
– Почему это ни разу не пришло нам в голову?
– Тебе приходило, – напомнил он ей.
– В то время я сказала бы что угодно, – призналась она. – Я отчаянно искала ответ на свой вопрос. Я не хотела, чтобы ты был подвержен галлюцинациям.
– Но зачем Лианна делала это? Неужели она травила меня из-за отвергнутой любви?
– А как еще подчинить тебя себе? Сделать тебя сумасшедшим. – В ее голосе чувствовалось раздражение. – А может, это была месть… Ты погубил ее честь, Маршалл?
Он понятия не имел, но решил промолчать.
– Почему она отправила меня в этот приют? Это было ее решение?
Они переглянулись.
– Думаю, что настало время поговорить и с моим дядей.
– Я искренне надеюсь, что миссис Мюррей уехала очень далеко отсюда.
– Иначе у тебя появилось бы искушение догнать ее?
– Меня лишили войны, но я уверена, что небольшая стычка не помешала бы. И я бы с большим удовольствием сразилась с миссис Мюррей. Интересно, она действительно была замужем, или титул «миссис» служил ей прикрытием, чтобы добавить респектабельности?
– Не знаю, – сказал Маршалл.
Он протянул ей руку. Она не колеблясь взяла ее. Ее глаза сияли. А ему захотелось поцеловать ее, крепко прижать к себе и держать так долго-долго, пока он не привыкнет, что она рядом.
Он повел ее через двор. Несколько человек протолкнулись сквозь толпу в первый ряд. Он поздоровался за руку с каждым. Других он время от времени похлопывал по плечу и благодарил.
Один человек поразил его больше других. Он даже глазам своим сначала не поверил.
– Джейкобс?
– Ваше сиятельство!..
На его камердинере были килт и серая рубашка. В руках он держал шотландский кинжал – и более чем обычно, был похож на воинственного бурундука.
– Рад тебя видеть, Джейкобс.
– А я – вас, ваше сиятельство.
В следующую секунду он поднял кинжал и бросился вперед.
Маршалл вскинул руки, чтобы защититься, и почувствовал, как лезвие кинжала проскользнуло сквозь рубашку ему в руку.
Он сделал обманное движение влево, а когда его камердинер сделал то же самое, Маршалл пригнулся и нанес плечом сильный удар Джейкобсу в живот. Джейкобс упал на землю, а нож откатился в сторону.
– Черт побери, в чем дело? – взревел Маршалл, пригвоздив Джейкобса к земле. Из его руки сочилась кровь. К счастью, кинжал проник не глубоко и рана была не опасной.
– Вы убили его, – прохрипел Джейкобс. – Я знаю. Я слышал, как вы это говорили.
Спрашивать, кого имел в виду Джейкобс, было лишним. Единственным человеком, за которого Джейкобс был готов убить, был его внук Дэниел.
