– Что ты узнал?
– Что я расквитался с долгом – жизнь за жизнь. Я не смог спасти Ану, зато спас тебя.
– Джон, – мягко возразила Белл, – спасением моей жизни не поправишь того, что случилось в Испании.
Он недоуменно взглянул на жену.
– Да и незачем что-либо поправлять. Когда ты только поймешь, что ни в чем не виноват? Ты пять лет мучаешься угрызениями совести за чужой поступок.
Джон пристально вгляделся в ее блестящие синие глаза и впервые понял: слова Белл не лишены смысла.
Она пожала Джону руку.
– Возможно, истина лежит где-то посредине, – наконец заметил он. – Да, я должен был защитить ее, но не сумел. Но я не насиловал ее. – Он покачал головой и повторил окрепшим голосом: – Это сделал не я.
– Теперь твое сердце свободно.
– Нет, – возразил Джон. – Оно принадлежит тебе.
Джон выместил злость на ни в чем не повинном галстуке.
– Это просто глупо, Белл, – выпалил он. – Нелепо!
Белл на цыпочках обошла камердинера, который чуть не застонал, увидев, как Джон разрушил его творение.
– Сколько раз можно повторять? Говорю тебе, появления на балу у Тамбли нам не избежать. Мама снимет с меня голову, если я не покажусь в свете в новом качестве – замужней дамы.
Джон выслал камердинера кратким кивком, желая продолжать разговор наедине.
– Вот именно, Белл – теперь ты замужняя дама. Тебе незачем больше слушаться родителей.
– Значит, вместо родителей мне теперь придется подчиняться тебе? Прошу прощения, но такая перспектива не вызывает во мне восторга.
– Не язви, Белл, это тебе не идет. Я хотел сказать только, что тебе незачем больше во всем соглашаться с родителями.
– Попробуй-ка объяснить это маме!
– Ты же взрослая женщина. – Джон прошагал к зеркалу и начал вновь завязывать галстук.
– Могу сообщить тебе потрясающую новость: родители не перестают быть родителями, даже когда их дети сочетаются браком. А матери вообще всегда остаются матерями.
Галстук решительно не желал завязываться. Джон выругался.
– Тебе следовало оставить его так, как сделал Уитли, – у него получилось весьма изящно.
Джон метнул в сторону Белл взгляд, ясно дающий понять, что такие слова ему не по душе.
– Послушай меня. – Белл присела на постель и расправила юбки, чтобы не измять их. – Мои родители еще слишком мало тебя знают. Они могут заподозрить, что мы не хотим появляться в обществе вдвоем. Надеюсь, у тебя нет желания провести остаток жизни в ссоре с родственниками?
– Умирать меня тоже не тянет.
– Не вижу здесь ничего забавного, Джон. Незачем отделываться шутками.
На минуту Джон бросил галстук и обернулся, взглянув на жену в упор.
– И не шучу, Белл. Сегодня мы попадем в столпотворение. Понятия не имею, как в таких условиях обеспечить безопасность хотя бы одному из нас.
– Там будут Алекс и Данфорд. Уверена, они нам помогут.
– Не сомневаюсь в этом, но за нашу безопасность не могу поручиться. Не понимаю, почему бы тебе просто не сказать родителям правду.
– Да, это уж точно произведет на них приятное впечатление, – иронически отозвалась Белл. – Представляешь, как они полюбят тебя, узнав, что ты подвергаешь меня опасности! – Заметив, что Джон нахмурился, Белл добавила: – Пусть и непреднамеренно.
Джон наконец бросил возню с галстуком и громогласно позвал:
– Уитли! – Обернувшись к Белл, он торопливо заявил: – Нашей жизнью я дорожу больше, чем мнением твоих родителей, советую тебе хорошенько запомнить это.
– Джон, я уверена, что с нами все будет в порядке, до тех пор, пока рядом останутся Алекс и Данфорд. Возможно, у нас даже появится шанс заманить в ловушку… о, входите, Уитли. У его милости возникли затруднения с галстуком. Боюсь, дурное расположение лишило ловкости его пальцы. Не могли бы вы помочь ему?
Белл ослепительно улыбнулась им: – Пойду узнаю, готов ли экипаж. – Сделай одолжение. Белл повернулась к двери. Джон хмыкнул. – Боже милостивый, Белл, с чего это ты так разоделась? Или вернее, разделась?
Белл улыбнулась. Она нарядилась в темно-синее бархатное платье, купленное несколько недель назад, когда она замышляла соблазнить Джона.
– Разве тебе не нравится? – притворно удивилась она, поворачиваясь спиной к Джону и пряча улыбку.
Этот поступок оказался ошибкой, ибо сзади платье имело глубокий вырез, обнажающий спину.
– Это неприлично, – заявил Джон.
– Напротив, – возразила Белл, не особенно удачно, изобразив благородное негодование. – Такие платья носит множество женщин. Некоторые даже предпочитают более легкие ткани, чтобы они были слегка прозрачными.
– Я не позволю чужим мужчинам глазеть на твою спину. Это мое последнее слово!
Белл решила, что в хозяйском тоне Джона есть нечто лестное.
– Ну, если ты настаиваешь… – она метнулась из комнаты к себе, где Мэри ждала хозяйку с другим отглаженным платьем. Белл так и знала, что ей придется переодеваться, но она достигла своей цели. Хотя бы на несколько минут она заставила Джона выбросить из головы мысли о Спенсере.
Переодевшись, она спустилась вниз и оказалась у парадной двери как раз вовремя, чтобы встретить Алекса, Эмму, Данфорда и Персефону. Они оживленно переговаривались между собой.
– Что вы здесь делаете? – удивилась Белл.
Оглянувшись и убедившись, что парадная дверь еще открыта, Эмма звучно объявила:
– Мы заехали за вами по пути на бал!
– Вот как?
– Да!
– Но зачем?
Эмма заметила, что дворецкий собирается закрыть дверь.
– Подождите немного, – прошипела она, обернулась к Белл и ответила: – Потому, что ты сама просила нас об этом!
– О, разумеется. Как глупо было забыть!
В холле появилась леди Уорт.
– По какому поводу такой шум?
– Понятия не имею, – пробормотала Персе – фона, метнув странный взгляд в сторону Эммы.
– Мы отвезем Белл и Джона на бал! – на предельной громкости объявила Эмма.
– Великолепно. Располагайтесь, только перестаньте кричать.
Алекс торопливо прикрыл дверь и заметил:
– Непременно заставлю ее показаться врачу. Это продолжается уже три дня.
Эмма отвела Белл в сторонку и прошептала:
– Я всего лишь хотела, чтобы наш… гм, противник знал, что сегодня вы поедете в нашем экипаже.
– Так я и поняла.
– Он ничего не предпримет, если мы отправимся на бал вместе.
– Он все равно может напугать лошадей или сделать еще что-нибудь, и тогда нас всех ждут неприятности.
– Все это так, но при этом может оказаться, что именно Джон не пострадает вовсе. Наш противник предпочтет подождать и сыграть наверняка.
– О чем это вы шепчетесь? – спросила Кэролайн. – И что стряслось с твоим слухом, Эмма? Мне показалось, ты стала говорить чересчур громко. Пройдите вот сюда, где светлее. Я хочу сама осмотреть твои уши.
