Было что-то странное в том, что родители Дункана умерли в течение одного месяца. Джинни хотелось еще порасспрашивать леди Макдоналд, но она видела, что тема эта болезненна как для старушки, так и для Дункана.
Сердце ее рвалось к нему. Она тоже потеряла мать и даже не смогла сказать ей «до свидания». Но еще хуже (и Джинни это понимала) — утрата возможности встретиться лицом к лицу с человеком, который принес тебе столько боли.
Прошло всего несколько часов после полудня, а уже смеркалось. Они пробирались по узкой тропе обратно в деревню. Дункан, похоже, был поглощен своими мыслями, и Джинни решила ему не мешать. Может, он винит ее за то, что она напрасно начала копаться в его тягостном прошлом?
Если да, то Джинни не обижалась. Она так надеялась, что они хоть что-нибудь узнают! А теперь чувствовала себя полной дурой — сумасбродной дурой! — которая потащила их обоих через море в бестолковое, никому не нужное путешествие. В точности так могла поступить ее мать. Щеки залило краской стыда.
Дункан о чем-то быстро переговорил со своими людьми (Джинни предположила, что он давал им указания на вечер), подошел к ней и повел в небольшую отдельную комнату, которую заказал для нее — точнее, для них обоих, как надеялась Джинни.
— Если хочешь, я прикажу принести ванну, — предложил Дункан.
Джинни кивнула, закусив губу. Он что, собрался уходить?
— Будешь ужинать здесь или внизу, с остальными? Джинни заломила руки, с тревогой посмотрев на него.
— Ты на меня очень сердишься? Дункан удивленно дернул головой.
— Сержусь? Почему это я должен на тебя сердиться? Она посмотрела на него полными слез глазами.
— Ты не хотел сюда ехать, а я все не отставала. Прости, что потащила тебя так далеко…
— Стоп. — Дункан взял ее за подбородок и заглянул в глаза. — Тебе не за что оправдываться. Ты никуда меня не тащила. Я должен был приехать сюда много лет назад, когда об этом попросил отец. Это я вел себя по-дурацки из-за гордыни. Не хотел даже думать, что мать мне нужна.
Он всего лишь пытался улучшить ее настроение, но вместо этого Джинни стала чувствовать себя еще хуже.
— Жизнь ничему меня не учит. Как только мне чего-то очень сильно хочется, сразу возникают неприятности.
— Ну почему? — Дункан ухмыльнулся. — Хуже, чем раньше, в любом случае не стало. — Он провел большим пальцем по ее щеке. — Уедешь со мной? Мы можем отплыть во Францию прямо сейчас. Через неделю будем в Испании. Ты никогда ни в чем не будешь нуждаться, и мы окажемся наконец в безопасности.
Джинни ахнула, всматриваясь ему в лицо. Кажется, он говорил совершенно серьезно.
— Но я не могу!
— Ты не хочешь быть со мной? — с вызовом спросил Дункан, притягивая ее к себе еще ближе. — Я люблю тебя, Джинни. Я никогда не переставал тебя любить. И надеюсь, что ты тоже любишь меня.
— Люблю, — не колеблясь ответила она. И ей потребовалось не меньше минуты, чтобы осознать, что сказал Дункан — он любит ее! — и что ответила ему она. Да, она его любит и ничего не может с этим поделать. Она пыталась похоронить это чувство, прогнать его от себя, но ничего не вышло. Сердце ее принадлежало Дункану с первого мгновения, как она его увидела. И прежняя любовь сделалась только сильнее, когда Джинни лучше узнала его. — Я люблю тебя, Дункан, но ни за что не брошу своих детей…
Дункан улыбнулся и ласково поцеловал ее. Вероятно, ей передалась некоторая безрассудность и страстность матери, но она помнила о своем долге и о верности, чего была лишена мать.
Джинни настороженно посмотрела на Дункана. Может быть, он просто пытается таким образом преподать ей урок?
— Ты вправду сказал то, что думаешь?
Он улыбнулся, и ямочка на левой щеке заставила ее сердце сжаться.
— О том, чтобы уехать, или о том, что люблю тебя?
— И то, и другое, — прошептала Джинни. Сердце ее отчаянно колотилось. Это ужасно — ну как можно так ее дразнить?
— Насчет отъезда — неправда. Я намерен остаться и опровергнуть выдвинутые против меня обвинения. А то, что я люблю тебя?.. — Дункан провел большим пальцем по ее нижней губе, и голос его сделался хриплым. — Да, Джинни, я тебя люблю. С той самой минуты, как я тебя увидел, для меня не существует других женщин.
К горлу подступил горячий комок. Джинни давно забыла, что это такое — быть по-настоящему счастливой.
— И я тоже. Я никогда не переставала тебя любить. Когда ты уехал, я думала, что сердце мое разбилось, но любовь к тебе не умерла.
От его пылкого взгляда по телу Джинни пробежала дрожь предвкушения.
— Можешь этого не говорить. Теперь ты моя, и только это имеет значение.
Он осторожно положил Джинни на кровать, нависнув над ней своим мощным телом воина. Она протянула руки, провела ими по твердым мышцам и потянула Дункана на себя. Как она любила его надежность и силу!
Между ног у нее уже все трепетало, увлажнившись от желания. Он пристально смотрел на нее горящим взглядом. Раздвинув ноги Джинни, Дункан подхватил ее под коленки и встал между ними, устремившись внутрь.
Он еще никогда не испытывал таких чувств. Ему казалось, что сердце стало слишком большим и не умещается в груди. «Я люблю тебя». Во второй раз эти слова прозвучали намного значительнее, потому что теперь он знал, какая это драгоценность. Он познал разочарование, понял, что такое разбитое сердце и каково это — жить в пустоте.
Но теперь ошибки и недоверие остались в прошлом. Дункан чувствовал себя так, словно ему дали второй шанс на жизнь. И даже нависшая над ним угроза не испортит эту ночь. Сегодня ночью им не помешает никто и ничто.
Дункан хотел, чтобы Джинни запомнила каждый миг их слияния. Он не прикасался к ней, не целовал ее, не доводил страстью до безумия. Он просто смотрел ей в глаза и входил в нее. Дюйм за дюймом. Медленно и осторожно. Все их чувства сосредоточились в одном месте.
Джинни ахнула, когда он вошел в нее. Она приоткрыла свои розовые губы и прерывисто вздохнула. Ее пышные груди, увенчанные розовыми сосками, приподнялись, когда она изогнула спину, принимая его. Впуская еще глубже.
Это было невероятно. Ее теплое влажное тело сомкнулось вокруг его естества, как плотная бархатная перчатка. Дункан замер на полпути, наслаждаясь каждой секундой этих ощущений. Но больше всего его потрясало чувство, от которого сжималась грудь. Каждый раз, когда он смотрел на Джинни, сердце его словно увеличивалось. Он никогда не думал, что все это когда-нибудь повторится. Похоже, судьба ему все-таки улыбнулась. Жаркая волна чувств поднялась из глубины души и захлестнула его. На этот раз он ее никуда не отпустит.
Дункан продолжал свое неспешное продвижение, погружаясь в нее до тех пор, пока они не слились воедино. Теперь она принадлежит ему и сердцем, и душой.
