А ведь он чувствовал, что это его мальчик, но предпочел поверить этой лживой женщине. Болван!
— Как ты это сделала? — спросил Дункан с каменным лицом. — Как скрыла его рождение?
Джинни устало опустилась на край кровати. Похоже, страстная вспышка опустошила ее.
— После сражения Хантли и большинство высокопоставленных членов клана были изгнаны из страны. Френсис не поехал вместе с остальными на континент. Мы с ним отправились в один из отдаленных замков Гордонов далеко на севере, взяли с собой лишь несколько доверенных слуг и прожили там два года. Никому и в голову не пришло сомневаться в отцовстве Френсиса. — Она помолчала. — Думаю, отец подозревал, но он никогда не говорил об этом.
— Ты ловко все устроила! Гордон украл моего сына, и никто даже вопросов ему не задавал!
Щеки Джинни вспыхнули.
— Он дал твоему сыну все то, чего ты лишил его, бросив нас!
Дункан понимал, что в ее словах есть доля правды, но ему не было от этого легче. Он пришел в такое бешенство, что не доверял себе и боялся провести с ней лишнюю минуту — он мог сказать что-нибудь такое, о чем потом будет сожалеть всю жизнь. О чем они оба будут сожалеть.
— Теперь все изменится. Джинни побледнела.
— Что ты имеешь в виду?
Дункан решительно посмотрел ей в глаза.
— А ты как думаешь? Я намерен предъявить права на сына.
— Я тебе этого не позволю.
Дункан расхохотался и ответил ей ее собственными ело вами:
— И как ты собираешься мне помешать?
Джинни вцепилась в него, одной рукой удерживая на груди одеяло, а другой держа его за руку.
— Ты не посмеешь! Разве непонятно? Ты погубишь все, что я для него сделала!
Дункан замер. Ее слова больно ударили его, а правда оказалась горше, чем желчь. Если он объявит, что это его сын, то превратит его в незаконнорожденного — сделает с ним то, что мучило его самого всю жизнь. Причем не просто в незаконнорожденного. Мальчик станет внебрачным сыном преступника. А если он промолчит, то позволит своему сыну носить имя другого человека и унаследовать земли и имущество, которые ему не принадлежат.
Взгляд Дункана пылал. Он смотрел на женщину, которую лишь час назад держал в объятиях, с которой занимался любовью. Которую, как ему казалось, он любил. Если бы она специально придумывала, как причинить ему боль, то не смогла бы отыскать более мучительный способ.
«Это мой сын. Я хочу, чтобы он жил со мной!»
Дункан не стал одеваться до конца, просто сгреб в охапку свои вещи и оружие и шагнул к двери.
— Погоди! Куда ты?
Он почувствовал страх в голосе Джинни, но его это не тронуло. Он услышал, как она вскочила у него за спиной, но не стал поворачиваться — слишком тяжело на нее сейчас смотреть.
— Куда-нибудь подальше отсюда! — бросил Дункан тусклым голосом и прежде, чем она успела ответить, вышел, изо всех сил хлопнув дверью.
Джинни долго смотрела на дверь, уверенная, что он вот-вот возвратится. Ему нужно время все обдумать, но потом он поймет, что у нее не было выбора.
Но он так рассердился. Непонятно даже, слышал ли он ее объяснения.
Она так долго оберегала Дугалла, думая только о том, чтобы избавить его от жизни с клеймом незаконнорожденного. Но делая это, она лишала сына возможности иметь отца.
Разве не сама она когда-то сказала Дункану, что главное в человеке не происхождение, а поступки? Верила ли она в то, что говорила, или это были всего лишь слова?
Мысль о боли, которую это причинит сыну, ужасала Джинни, но Дугалл сильный мальчик, и с их помощью он переживет эту бурю. Джинни никогда не забудет того, что сделал для нее Френсис, но она не имеет права лишать Дугалла возможности узнать своего настоящего отца.
И она скажет все это Дункану, если только он вернется. Через час рассветет, и уж к этому времени он наверняка придет.
Он не бросит ее опять… или бросит?
Стук в дверь ее испугал. Сердце подскочило. Джинни выпрыгнула из кресла, кинулась к двери и рывком распахнула ее.
— Дун… — слово замерло на устах. Это вовсе не он, а всего лишь дочь хозяина гостиницы с подносом, полным еды. Вспыхнувшая было надежда рухнула. Перед ней стояла девушка лет семнадцати, с темными волосами и приятным круглым лицом. Очевидно, она не только разносила еду и эль в общей комнате внизу, но и работала в гостинице горничной.
— Я не слишком рано, миледи? — Джинни увидела, что лицо ее озабочено. — Я могу прийти попозже. Просто я услышала ваши шаги и подумала, что вы не откажетесь подкрепиться.
— Спасибо, — ответила Джинни, открывая дверь пошире и впуская девушку в комнату. От миски с говяжьей похлебкой исходил вкусный пар, рядом на подносе лежал свежий хлеб, но есть ей не хотелось. — Я подумала, что это стучится мой охранник.
Девушка покачала головой:
— Они еще спят после эля моей матушки — там, внизу у камина. Кроме главного — высокого черноволосого мужчины. — Девушка обеспокоенно посмотрела на Джинни. — Он недавно уехал.
Уехал? Джинни попыталась проглотить вставший в горле комок.
— Ты не знаешь, куда он направился?
— Думаю, в доки. Во всяком случае, в ту сторону.
Джинни кивнула, пытаясь не выдать своей тревоги. Может быть, он просто готовит лодку к отплытию. Он не уедет без нее. Девушка поставила поднос с завтраком на столик и спросила, не принести ли свежей воды для умывания, но Джинни отказалась.
— Давайте я помогу вам надеть платье, — предложила девушка, заметив, что на Джинни только одна льняная сорочка.
Хотя Джинни больше всего хотелось остаться одной, она понимала, что не сумеет одеться самостоятельно, поэтому согласилась. Все лучше, чем дожидаться Дункана. Может пройти еще какое-то время, пока он за ней вернется.
— У вас были какие-то дела в замке, миледи? — спросила девушка, зашнуровывая корсет.
Джинни кивнула:
— Я хотела повидаться со старой няней, Катриной. Юная горничная изумленно взглянула на нее.
— С Кейти?
— Да, но с сожалением узнала, что она умерла. Девушка вздохнула.
— Да, это была ужасная трагедия. — Она понизила голос: — Бедняжка Кейти, видимо, сорвалась со скалы, когда возвращалась домой. Через неделю после того как она пропала, ее вынесло на берег. Ее сумели опознать только по волосам. Они походили на золотую пряжу с запутавшимися в ней водорослями.
Джинни поморщилась. Ей совсем не хотелось слышать чудовищные подробности. Стоп, стоп… она нахмурилась. Золотую?
— Мне казалось, что у нее были черные волосы. — Как у ее сына…
Девушка замотала головой:
— Нет, мистрис. Волосы у Кейти были яркие, как солнце.
