– Я… я проститутка.
Элис наклонилась к ней:
– Пожалуйста, говорите громче.
Тони повторила свои последние слова, хотя и чуть слышно.
– Мисс Кендалл, – рявкнул судья, – мы все слышали! Проклятие!
На сей раз она перегнула палку. Эпизод потряс ее, выбив из колеи.
– Да, ваша честь. – Элис покорно кивнула, после чего снова обратила все свое внимание на свидетельницу.
Однако ее усилия ни к чему не привели. Она так и не сумела сдвинуть Тони с места. Девушка все время бормотала себе под нос одно и то же: она находилась в ту ночь в переулке, газовые фонари были включены, и она видела Лукаса с его темными волосами.
Когда стрелки часов приблизились к пяти, Элис вздохнула с облегчением.
– Ваша честь, у меня есть к свидетельнице еще несколько вопросов, – произнесла она, несмотря на то, что уже исчерпала все вопросы, которые собиралась задать, – но, поскольку час уже поздний, не лучше ли нам объявить перерыв, чтобы продолжить заседание завтра?
«Необходимо время на перегруппировку!» Судья некоторое время присматривался к Элис, потом наклонился к ней поближе.
– Я не представляю, о чем еще вы можете ее спросить, но я готов предоставить вам небольшую поблажку. Возвращайтесь домой, мисс Кендалл, и соберитесь с мыслями. – Затем он выпрямился и объявил, обращаясь к суду: – Мы собираемся завтра ровно в девять часов утра. – Он стукнул молотком. – Заседание суда отложено.
Все поднялись с мест, судья скрылся в своем кабинете. Сначала из зала гуськом вышли репортеры, заполнявшие галерку, затем представители обвинения. Элис сделала вид, будто занята папкой с документами, голова ее была опущена, словно в глубоком раздумье. Она не знала, как ей смотреть в лицо Хоторнам – и в особенности Лукасу – после такого провального выступления.
– По-моему, все прошло не так плохо, – произнес он.
Элис вскинула голову, едва не растаяв под его лучистым взглядом, полным доброты и поддержки. Грейсон и все остальные члены семейства Хоторн были к ней столь же великодушны.
– Первый день всегда самый трудный, – заметил Грейсон. – Хорошенько выспитесь этой ночью, а завтра утром постарайтесь еще раз потрясти мисс Грин. Если вы увидите, что у вас ничего не выходит, просто двигайтесь дальше.
Сочувствие этих людей едва не лишило ее самообладания. Она понимала то, о чем не решился сказать ни один из них, – она должна была добиться большего и непременно добьется. Ей только нужно было найти способ опровергнуть показания Тони Грин.
Лукас смотрел вслед Элис, которая удалялась по проходу между рядами кресел, держа в руках набитую бумагами сумку, прямая как фонарный столб. Как только она ушла, Лукасу представилась возможность переговорить по душам с Мэтью и Финни. Мужчины снова крепко обнялись, дружески похлопывая друг друга по спине.
– А ты здорово выглядишь! – произнес Лукас, после чего перевел взгляд на Финни. – Прекрасна, как всегда, – заметил он с восхищением. – Пребывание в Африке явно пошло вам обоим на пользу.
Мэтью обхватил рукой плечи жены, и Лукас почти физически мог ощутить любовь, связывавшую этих двоих.
Затем они все вместе вернулись в «Найтингейл-Гейт», и Лукас вновь почувствовал прилив нежности, смешанной с горечью, когда маленькая дочка Мэтью, Мэри, выбежала им навстречу и кинулась в его объятия:
– Тебя ведь не посадят в тюрьму, дядя Лукас?
Лукас прижался лбом ко лбу девочки.
– Нет, ни в коем случае, – заявил Грейсон твердо. Тогда она улыбнулась и, подпрыгивая от радости, устремилась к отцу и матери.
– Хорошо, – заявила Мэри, вложив свои крохотные пальчики в руку Финни. – Потому что мама говорит, что, если люди здесь не будут осторожны, она сама покажет им, что такое правосудие по-африкански.
Сначала все невольно поежились от этих слов, затем дружно рассмеялись. Лукас поднялся и от души обнял невестку:
– Благодарю тебя, Финни.
– Не думаю, что тебе понадобится моя помощь, Лукас, – ответила та. – Мне кажется, в Элис Кендалл много внутренней силы. Я почувствовала это в зале суда.
– А мы все знаем, что наша Финни, как никто другой, умеет вникать в суть вещей, – заключила Эммелин.
Элис мерила шагами тесное пространство своего флигеля. Она что-то упустила из виду и была в этом совершенно уверена. Порывшись в памяти, она снова и снова перебирала в уме все, что ей удалось узнать, не исключая самой ничтожной подробности, однако ответ все не приходил.
– Мне с этим не справиться! – проворчала она себе под нос, запрокинув голову и зажмурив глаза. – Я ни на что не гожусь! Мне бы следовало стать домохозяйкой!
– Судя по убранству этой комнаты, должен признать, что ты гораздо лучше выглядишь в роли адвоката.
Элис тотчас обернулась и ахнула, увидев у себя на кухне Лукаса.
– Как ты попал сюда?
– Ты оставила дверь незапертой.
И действительно, дверь была распахнута настежь. Однако Элис изнывала от жары, и даже открытых окон показалось ей недостаточно.
– В таком случае тебе следовало хотя бы постучать, – заметила она брюзгливо.
– Я стучал, но ты была так занята самобичеванием, что не услышала меня.
– Все равно кто-то должен был это сделать.
Лукас усмехнулся в ответ, но почти тут же выражение его лица стало серьезным, и он захлопнул дверь.
По спине Элис пробежала дрожь предвкушения. На ней не было ничего, кроме легкого пеньюара, распущенные волосы свободно спадали вдоль спины.
– Что привело тебя сюда? – спросила она, и вся ее ярость исчезла без следа при виде выражения его глаз. – Светский визит в час ночи?
– Я не мог заснуть.
– Судебный процесс иногда может оказывать такое воздействие на людей.
У него вырвался какой-то странный звук. Он принялся расхаживать по ее флигелю, так что какое-то время она могла незаметно любоваться им. Высокий, необычайно красивый, он казался ей настоящим воплощением мужской силы, таинственной, волнующей и опасной, и вызывал страстное желание. Этот человек был поистине великолепен. Он двигался, как всегда, крупными неторопливыми шагами с непринужденной грацией хищника. Но сегодня его явно что-то беспокоило. На нем были слегка помятые темные брюки и безупречно чистая, несмотря на поздний час, накрахмаленная рубашка. Перед началом процесса он подстриг волосы, однако и эта прическа все равно придавала ему лихой вид.
Ей достаточно было взглянуть на него, чтобы по телу забегали мурашки. Она почувствовала, как что-то сжалось в груди. Мир словно сомкнулся вокруг нее, мысли отдавались слабым эхом в сознании.
Лукас между тем взял в руки какую-то книгу, затем, положив ее на место, долго рассматривал фотографию на стене, где Элис была снята с родными, не произнося ни единого слова. Ее одолевало искушение пересечь комнату, чтобы оказаться с ним рядом. Но она уже достаточно изучила его характер, чтобы понять: сейчас ему было не до того.
