Эвелин не имела понятия, что подразумевает под этим Клер, но спорить не стала.
— Данхилл вернется, вот увидишь, — мягко произнесла Клер, поправляя сзади платье Эвелин. — Если бы ты нашла, способ вновь пойти в услужение к принцессе Мэри…
— Она спрашивала обо мне? — поинтересовалась Эвелин.
— Конечно. Они все ужасно скучают без нас, а королева такая суровая… — раздраженно бросила Клер. — Кстати, она недовольна тобой, Эвелин, — добавила она с улыбкой. — Думаю, ты услышишь об этом за чаем. Она не одобряет супружеские измены.
Эвелин ахнула и резко обернулась к Клер.
— Я не изменяла своему мужу! — воскликнула она. Клер засмеялась:
— Неужели? Послушай, Эвелин, мысли об измене почти так же преступны, как само действие. — Она взяла ее под руку. — Но ты не бойся! Я очень осторожно подбирала слова, когда разговор заходил о тебе. Я не сказала ни одной живой душе, что в то утро, когда тебя похитили, ты спрашивала меня, кого бы я выбрала на твоем месте.
Эвелин сердито сверкнула глазами.
— Я спрашивала, какую ленту ты бы выбрала, Клер. Клер улыбнулась:
— Да? Странно… а мне запомнилось совсем другое. Эвелин выдернула локоть из руки Клер и решительно направилась к выходу.
— И не надо злиться! — крикнула Клер ей вслед. — Об этом знали все! Или ты думала, что твои похождения останутся в тайне?
Эвелин хлопнула дверью и пошла по коридору. Сердце ее колотилось от гнева и потрясения. И этих людей она когда-то считала своими друзьями! Как наивна она была, думая, что будет счастлива в этом змеином гнезде!
Опять войдя в главную гостиную, Эвелин огляделась в поисках Натана. Он стоял в стороне и вовсю любезничал с леди Фосетт, которая откровенно млела от его обворожительной улыбки.
Ощутив приступ ревности, Эвелин отвернулась. Как он может развлекаться с дамами, когда ее жизнь в опасности? Бросил ее на растерзание волкам, а сам занимается, бог знает чем…
— Хотите вина, мэм?
Эвелин обернулась и увидела улыбающегося лорда Рамзи, приятеля Данхилла, с которым несколько раз сталкивалась на светских раутах.
— Нет, спасибо, — ответила она и вновь принялась рассматривать толпу.
— Я вижу, сельский воздух пошел вам на пользу, — любезно заметил он. — Вы замечательно выглядите.
Эвелин не ответила. Если она удостоит его хотя бы одним взглядом, люди начнут чесать языками.
Рамзи наклонил голову. Она искоса наблюдала за ним.
— Вам, наверное, хотелось бы получить весточку от нашего общего друга?
— Вовсе нет, — мгновенно возразила Эвелин. Он тихо усмехнулся:
— Что так, мэм? А он был сильно опечален, когда вас столь внезапно вырвали из нашего круга.
Эвелин судорожно сглотнула.
— Вы, конечно, слышали, что ему тоже пришлось довольно спешно покинуть Лондон, — продолжал Рамзи, как ни в чем не бывало. — Это «Деликатное расследование» только называется деликатным.
Какие-то нотки в его голосе заставили Эвелин насторожиться. Она рискнула взглянуть на Рамзи. Он улыбался, но в его глазах сквозил холод. Она отступила на шаг назад.
— Я вас не понимаю.
— Это правильный ответ, милочка, — одобрил он. Его приятная улыбка не вязалась с откровенно злобным тоном. — На вашем месте я бы так отвечал всем, а особенно мужу. Его расспросы кое-кого не на шутку встревожили.
— О чем вы говорите? — Эвелин сделала еще один шаг назад.
Рамзи засмеялся, схватил ее руку и поднес к губам.
— Умница! — Звонко поцеловав тыльную сторону ее ладони, он отпустил ее руку, еще раз окинул Эвелин ледяным взглядом и отошел.
Ее сердце бешено стучало, лицо горело. Она резко развернулась… и чуть не столкнулась со своим мужем. Натан с улыбкой обнял ее:
— Осторожно, милая.
— Где ты был? — сердито спросила она. Улыбка его померкла.
— А в чем дело? Что-то не так?
— Да, все не так! — Она опять прижала руку к животу. Он метнул взгляд на Рамзи.
— Что случилось?
— Я хочу домой, Натан. Я не желаю здесь оставаться.
— Но мы не можем уехать…
— Разве нельзя извиниться? Скажем герцогу Камберлендскому, что я плохо себя чувствую, — заволновалась Эвелин.
— Что с тобой? — встревожился Натан.
— Не знаю. — Она потерла лоб. — Болит голова. Здесь слишком жарко.
Он взял ее под руку, подвел к маленькому диванчику и усадил, жестом поманив лакея.
— Принеси воды, — сказал он подошедшему слуге. — В чем дело, Эви? — спросил он, слегка нагнувшись вперед и заглядывая ей в глаза. — Что произошло? Рамзи сказал тебе что-то оскорбительное?
— Нет, — быстро ответила Эвелин. Она вообще не поняла, о чем говорил ей Рамзи. — Просто мне противно здесь находиться. — Она оглядела комнату. Кругом были ее знакомые — она провела в их обществе последние несколько лет. — Эти люди мне не друзья.
— Я знаю, — сказал он со вздохом. — Ну, хорошо. Уйдем, как только закончится ужин.
— А может, раньше? — взмолилась Эвелин. — Я не смогу проглотить ни кусочка.
— Придется постараться, леди Линдсей. Ты прекрасно знаешь: если мы уйдем сейчас, это породит массу сплетен. Надо делать вид, что у нас все хорошо.
Она тихо застонала:
— Я не могу притворяться, что у меня все хорошо, когда ты развлекаешься с другими, Натан.
— Значит, я останусь с тобой, — заверил он. Подошел лакей с водой.
— На весь вечер? — с сомнением спросила она. Натан взял стакан и с улыбкой протянул его жене.
— На весь вечер и на всю жизнь.
Натан все больше тревожился за Эвелин. Она была бледной, напряженной и почти не разговаривала за ужином, чего, по счастью, никто не заметил: на их конце стола ораторствовала леди Копперли, которая весьма пространно повествована о проступках принцессы Каролины.
Дождавшись удобного момента, Натан извинился за себя и супругу, накинул на Эвелин подбитый мехом плащ и усадил ее в карету. Однако по дороге домой она сидела, прижавшись лбом к окну и уныло глядя на залитые дождем улицы.
Натан был в недоумении: почему у нее так внезапно испортилось настроение? Может, это как-то связано с Данхиллом? Он знал, что Рамзи дружен с принцем, и подозревал, что Данхилл тоже его приятель.
Когда они вернулись домой, Бентон вышел им навстречу и протянул Натану серебряный поднос.
— Вечером заезжал сэр Уилкс, милорд.
Натан взглянул на визитную карточку и сунул ее в карман.
— Принеси леди Линдсей чаю…
— Нет, не надо, — Эвелин махнула рукой. — Не хочу. — Она скорчила гримасу, как будто при одной мысли о чае ей становилось плохо. — Я лучше лягу в постель, если ты не возражаешь.
