За обедом мисс Фарлоу сумела вывести из себя сэра Джоффри: сначала она высказала ряд на редкость глупых замечаний о семейной жизни, а потом попыталась поспорить с леди Уичвуд. Когда обед подошел к концу, она встала из-за стола со словами:
– А теперь простите меня, пожалуйста, но я должна идти! Я собираюсь немного посидеть с нашей больной.
– Нет, Мария, – решительно сказала ей леди Уичвуд. – Эннис очень устала, и на сегодня – никаких посетителей.
– О! – рассыпала сухой смешок мисс Фарлоу. – Я не считаю себя посетителем, леди Уичвуд! Вы несколько раз заходили в комнату к Эннис, а у меня больше прав на это, потому что я ее кровная родственница! Я не хочу сказать, что вы – нежеланный посетитель, я уверена, что она должна всегда выражать радость при виде вас!
Сэр Джоффри вспылил и довольно резко заявил мисс Фарлоу, что леди Уичвуд – единственный человек, который будет здесь решать, кому можно, а кому нельзя заходить к Эннис, и добавил еще, что, если бы леди Уичвуд прислушалась к его мнению, она не позволила бы кузине вообще больше подходить к Эннис, потому что он убежден, что ее беспрерывная болтовня крайне утомила его сестру.
Сообразив, что зашла слишком далеко, мисс Фарлоу заверила леди Уичвуд в полном своем почтении, но она не смогла побороть искушения и добавила со своим сухим смешком:
– А что касается того, что мой визит утомил Эннис, то смею заметить, что ее скорее утомила Люсилла! Было большой ошибкой позволить ей зайти…
– А не подняться ли нам в гостиную? – вмешалась в разговор леди Уичвуд тихим, но решительным голосом. – Я думаю, что ты и сама очень устала, Мария. Может быть, тебе лучше сразу же лечь в постель. Ведь ты сама лишь несколько дней назад переболела гриппом.
В конце концов мисс Фарлоу удалилась к себе, но сделала это настолько неохотно и не торопясь, что могла слышать, как сэр Джоффри сказал:
– Отлично, Амабел! Бой мой, что за болтливая особа! И подумать только – она осмелилась заявить, что это Люсилла утомила Эннис! Такой злобности я никогда не встречал! А вот твой визит, Люсилла, определенно пошел моей сестре на пользу.
– Конечно, – подтвердила леди Уичвуд. – Не огорчайся, деточка! Ты должна понимать, что бедная Мария просто сгорает от ревности. Надо снисходительно относиться к людям, которые выздоравливают после гриппа, от этой болезни они часто становятся сварливыми и придирчивыми! Прошу вас, давайте забудем о ней на этот вечер! Я подумала, не захотите ли вы с сэром Джоффри сыграть партию в триктрак, пока Лимбери принесет чай?
Но едва они разложили доску, как ее тут же пришлось убирать – явился поздний визитер. Это был лорд Бекнем, который пришел справиться о здоровье мисс Уичвуд. О ее болезни он узнал только сегодня вечером, потому что несколько дней назад ездил в столицу. Подробнейшим образом он рассказал о своем посещении «Корабля», где он пообедал, затем узнал о болезни мисс Уичвуд, очень встревожился и просто не мог отложить свой визит до завтра. Что мисс Уичвуд и леди Уичвуд могли подумать о нем из-за того, что он не явился справиться о здоровье мисс Уичвуд еще несколько дней назад.
Лорд Бекнем остался у них к чаю, и к тому времени, когда он ушел, сэр Джоффри был уже сыт визитером по горло. После ухода гостя сэр Джоффри заявил, что, если ему предстоит сегодня выслушивать еще подобного говоруна, он лучше прямо сейчас отправится спать.
На следующее утро мисс Уичвуд сказала, что чувствует себя намного лучше и, как ей кажется, почти выздоровела. Джерби вовсе так не считала и была категорически против решения хозяйки подняться с постели.
– Я должна встать! – рассердилась мисс Уичвуд. – Как я смогу окончательно прийти в себя, если ты заставляешь меня валяться в постели, а это как раз то, что я больше всего ненавижу! Кроме того, сегодня утром меня придет навестить брат, и я не желаю, чтобы он застал меня лежащей в подушках, словно я собралась на тот свет!
– Посмотрим, что скажет доктор, мисс! – заявила в ответ Джерби.
Но доктор Тидмарш, который пришел осмотреть свою пациентку как раз после того, как унесли завтрак, к которому она практически не притронулась, разочаровал Джерби, сообщив, что мисс Уичвуд будет очень полезно встать и провести час-другой не в постели, а сидя на кушетке.
– Одеваться, я думаю, ей пока еще рано, но, поскольку пульс у нее со вчерашнего дня нормальный, ей не повредит накинуть пеньюар и немного посидеть.
– Благослови вас бог, доктор! – благодарно откликнулась мисс Уичвуд.
– А это уже больше похоже на вас, мэм! – рассмеялся доктор.
– Прошу прощения, сэр, – вмешалась Джерби, – но мисс Уичвуд совсем не похожа на себя! Я считаю своим долгом сообщить вам, сэр, что вчера вечером она проглотила всего лишь немного заливного, а сегодня на завтрак не съела вообще ничего, если не считать полчашки чаю и кусочка тоста!
– Что ж, нам нужно разбудить у нее аппетит, не так ли? У меня нет никаких возражений против кусочка курицы или, скажем, вареной баранины, если ей этого захочется.
– По правде говоря, мне не хочется ничего, – честно призналась Эннис. – Я действительно потеряла аппетит! Но я попробую съесть немного курицы, обещаю!
– Вот и прекрасно! – ответил доктор. – Вы говорите как разумная женщина, какой я вас всегда знал, мэм!
Возможно, мисс Уичвуд и была разумной женщиной, но после перенесенной болезни ей казалось, что она похожа на одну из тех глупых слезливых дамочек, достойных презрения, которые целыми днями валяются на кушетках, сжимая флакончики с нюхательной солью в слабых руках и испытывая неодолимую потребность в сильной личности, которая бы постоянно поддерживала их и вела по жизни. Мисс Уичвуд слыхала, что грипп, отступая, оставляет в своих жертвах склонность к глубокой меланхолии, а сейчас она поняла, что это действительно так. Никогда раньше ей не было настолько плохо. Она временами жалела о том, что вообще родилась на свет, чувствуя, что у нее просто нет си л. стряхнуть с себя навалившуюся на нее депрессию. Она убеждала себя, что ее жалкое состояние – это результат болезни, и если она будет лежать в постели и дальше, думая лишь о том, как она слаба, то этим только ухудшит свое состояние. Поэтому она нещадно подавила соблазн остаться в постели. Но тут же обнаружила, что ноги совершенно отказываются ее слушаться («Будто бы из них вынули все кости!» – сказала она Джерби, пытаясь рассмеяться). В итоге она с радостью приняла помощь своей горничной, и та твердой рукой подвела ее к туалетному столику. Взгляд, который мисс Уичвуд бросила в зеркало, ничуть не улучшил ее настроения.
– Бог мой, Джерби! – воскликнула она. – Каким я стала страшилищем! Мне даже хочется послать тебя в лавку за баночкой румян!
