– Итак, сэр? Можете ли вы подтвердить или опровергнуть эти обвинения?
Только тогда Камерон улыбнулся, почти беспечно, словно приглашая его милость и графа посмеяться над глупой шуткой.
– Милорд, все это не более чем гнусные инсинуации, по крайней мере в том, что касается моего возможного участия в этом деле. Понятия не имею, почему подозрение пало на меня, но заверяю, что не имею ничего общего с этой… серией ограблений.
Последние слова прозвучали так, словно его заподозрили в пристрастии к чему-то грязному.
Похоже, он твердо верил, что Хантингдон поверит его слову и оградит от всех нападок. Это было видно по выражению его лица, осанке, манере держать себя.
И Барнаби внезапно понял, в чем дело. Камерону, сидевшему на козлах в надвинутой на лоб шляпе, и в голову не пришло, что его могут узнать. Он либо не подумал о списках, либо не знал, что найдутся люди, могущие определить, чьим почерком они написаны. По его мнению, обвинения не были подкреплены вескими доказательствами. Кроме того, он, видимо, надеялся, что положение в обществе защитит его от всех неприятностей.
И к тому же ему ничего не оставалось, как играть роль до конца. Иного выхода все равно не было.
– Это спектакль, – пробормотал Барнаби, не поднимая глаз. – Он воображает, будто знает правила.
Он говорил так тихо, что слышали только отец и Хантингдон. А они хорошо знали, какие правила имеет в виду Барнаби.
– Бросьте, Камерон. Вы не слишком убедительны, – внезапно заявил Хантингдон.
Глаза Камерона гневно сверкнули. Он привык читать мысли хозяина, но оказалось, что вопреки его ожиданиям Хантингдон не отмахнулся от «глупой» сказки, не сомкнул ряды, не защитил такого же джентльмена, как он сам.
– Милорд, – развел руками Камерон, – я не знаю, что сказать. И понятия не имею о тех событиях, которые вы описали.
Барнаби краем глаза уловил движение за ширмой. Минутой раньше Мостин потихоньку исчез из комнаты, очевидно, выполняя приказ. Значит, Пенелопа и Гризельдауже успели подготовить мальчиков.
Камерон перевел дыхание.
– Должен сказать, я слегка удивлен, обнаружив, что стал объектом подобных инсинуаций, – сказал он, показывая на Стоукса. – Очевидно, некоторые офицеры полиции должны непременно сыскать виновного и считают, что, обвинив вышестоящее лицо, скроют свою неспособность защитить порядочных людей от грабителей и убийц.
Щека Стоукса нервно дернулась. Скулы слегка порозовели. Но он сдержался и ничем не ответил на вызов, продолжая со спокойным пренебрежением разглядывать Камерона.
Камерон тем временем уставился на своего хозяина и, кажется, понял, что его слова не возымели должного действия.
Однако Хантингдон, немного подумав, сочувственно спросил:
– Вы в самом деле так считаете?
Судя по ободряющему тону, он был готов выслушать своего секретаря.
Тот, разделавшись со Стоуксом, перевел взгляд на Барнаби:
– Мне известно также, что для некоторых личностей расследование преступлений среди членов высшего общества становится настоящей страстью. На этом можно заработать некоторую известность… даже славу. Подобные люди готовы на все, лишь бы доказать свою правоту и найти очередную жертву. И хотя мне понятна их одержимость, все же я советовал бы кое-кому поостеречься.
Губы Камерона искривились в подобии улыбки.
– Вот как? – холодно обронил Хантингдон. Барнаби постарался сдержать усмешку: Камерон сейчас переступил невидимую запретную черту. Джентльмен не бросает подобные обвинения в лицо джентльмену, по крайней мере на людях.
Голос Камерона становился все жестче:
– Короче говоря, милорд, я подозреваю, что все эти обвинения выдвинуты против меня как средство удовлетворить личные амбиции. У этих людей не может быть никакой особой заинтересованности в том, чтобы выбрать козлом отпущения именно меня. Просто я очень подхожу на роль подозреваемого, тем более что моя должность секретаря вашей милости и мое положение служат прекрасным средством отвлечь внимание от прискорбного отсутствия доказательств.
Теперь Камерон не сводил глаз со своего хозяина. Нужно отдать ему должное: он прекрасно владел собой, а последний намек на то, что если его обвинят, пострадает репутация Хантингдона, наверняка должен был помочь ему без помех покинуть эту комнату.
Похоже, Камерон прочитал подтверждение этому в глазах Хантингдона, потому что с вежливым полупоклоном спросил:
– Что-то еще, милорд?
Но он недооценил Хантингдона. Сжав пресс-папье, он пригвоздил Камерона тяжелым взглядом.
– Да, милейший. Вы позабыли объяснить, каким образом списки домов и вещей, похищенных из этих домов, списки, составленные в вашем неповторимом стиле, оказались в руках грабителя, признавшегося в краже этих предметов. И хотя вы утверждаете, будто ничего не знаете об этих списках, я лично могу подтвердить, что вы часто бывали в этих домах и достаточно знакомы с библиотеками и кабинетами каждого, чтобы видеть, где находились украденные вещи. Очень немногие джентльмены могут похвастаться подобными знаниями, и почти никто не бывал в этих помещениях. Кроме того, вы один из тех, кто облечен властью и имеет доступ в полицейское управление. Только эти несколько человек могли подделать ордер на обыск приюта мисс Эшфорд. И хотя по отдельности эти улики не назовешь вескими, вместе они приобретают грозную силу. Однако если вы продолжаете настаивать на своей невиновности, значит, не станете возражать против того, чтобы взломщик посмотрел на вас и определил, действительно ли вы тот человек, указания которого он выполнял.
К этому Камерон был готов. И поэтому спокойно повернулся лицом к Смайту, вышедшему из-за ширмы. Тот долго смотрел на Камерона, прежде чем прорычать.
– Это он! Тот, кто называл себя Алертом!
Камерон удивленно вскинул брови.
– Милорд! Неужели вы можете верить слову отпетого мерзавца? Он готов признать все, что угодно, если ему предложат достойное вознаграждение.
Он многозначительно глянул на Стоукса.
– Ни один суд не примет подобного доказательства.
Хантингдон мрачно кивнул:
– Возможно, так и есть. Однако у нас имеются другие свидетели. Мисс Эшфорд?!
Из-за другой ширмы показалась Пенелопа.
– Ваша светлость, – объявила она, – мальчики сразу же узнали голос Камерона. Нет никаких сомнений в том, что именно этот голос они слышали, когда Камерон давал Смайту указания, какие дома грабить и что именно брать из каждого.
Камерон уставился на нее.
– Невинные мальчики, которым не грозит наказание и у которых, следовательно, нет причин лгать. Что скажете теперь, Камерон? – осведомился его милость.
