– Видишь? – сказал Цирцен. – Мужчины ждут меня. Скоро предстоит бешеная скачка, Лиза. Мне нужно идти.
– Скажи мне, – невозмутимо настаивала Лиза.
– Не заставляй меня сейчас.
– Цирцен, ты действительно считаешь, что я смогу выдержать недели, сидя здесь сиднем и гадая, что такое странное ты скрываешь? Для меня же это будет пыткой.
Руки Цирцена сомкнулись на пистолете.
– Я ведь поскачу за тобой, если придётся, прямо в гущу схватки.
Напряженное, полное смысла молчание пролегло между ними.
Продолжавшие доноситься снизу крики мужчин стали действовать Лизе на нервы. К кому он прислушается? К своим людям или к ней? Лиза чувствовала, как сильно колотится её сердце. Цирцен облизнул губы и несколько раз пытался заговорить, но останавливался, отводя взгляд. Когда, наконец, он заговорил, его голос звучал тяжело и устало:
– Моя мать была королевой Бруди. Она родилась 570 лет назад. Я бессмертен.
Лиза застыла подобно каменным стенам вокруг неё. Она часто заморгала, решив, что должно быть, ослышалась.
– Повтори ещё раз.
Цирцен знал, какое слово ей нужно услышать снова.
– Бессмертен. Я бессмертен.
Лиза отступила на шаг.
– Обречен жить вечно, как Дункан МакЛауд… тот Горец?
– Не знаю никакого Дункана МакЛауда, девушка. Не знал, что есть такой же, как я. МакЛауд никогда не упоминал этого человека.
С минуту Лиза не могла вымолвить ни слова.
– Бес-смертный? – прошептала она пересохшим ртом.
Цирцен кивнул. Он ударил рукояткой пистолета об пол, в ответ на особо яростный призыв снизу.
Отбросив нелепую возможность, Лиза с волнением потянулась к лэрду. Её скептицизм оказался подавлен, стоило лишь раз прибегнуть к их связи.
Цирцен говорил правду. Он бессмертен.
Или, по меньшей мере, верил в это.
Могли ли его ввести в заблуждение? Секунду поразмыслив, Лиза отвергла эту возможность. Человек бы знал, жил ли он пятьсот лет или нет – это не то, что кто-то мог не заметить.
Не глядя на неё, лэрд продолжил:
– Я узнал о своем бессмертии, когда мне было сорок один.
– Но ты не выглядишь на сорокаоднолетнего, – возразила Лиза, страстно возражая против любой хоть самой малой частички этого безумия.
– Я был моложе, когда Адам изменил меня. Мне было, насколько я могу подсчитать, около тридцати, нежели сорок. Он никогда не говорил, когда точно подлил мне зелье. Но когда я припер его к стенке, он признался, что действительно отравил моё вино.
– Почему? И что это за человек, что обладает властью сделать так, чтобы ты жил вечно? Кто этот Адам, который может отправить меня домой? Что он такое?
Цирцен вздохнул. Теперь не было смысла увиливать. Он даст Лизе пару ответов для размышления, пока его не будет. Когда он вернётся, то расскажет ей всё, и снова предложит девушке флягу – на этот раз, чтобы она выпила из сосуда.
– Он из древней расы Туата де Даан . Из тех, кого некоторые называют эльфами.
– Эльф? – скептически переспросила Лиза. – Ты ждёшь, что я поверю в эльфов?
Цирцен горько усмехнулся.
– Ты смирилась с тем, что совершила путешествие сквозь время на семьсот лет назад, а теперь оспариваешь существование созданий, которые предшествовали нам на тысячелетия, и обладают исключительной властью? Нельзя быть столь избирательной в своём сумасшествии, девушка.
– Эльф, – повторила Лиза, привалившись к краю открытого камина. – Неудивительно, что моё путешествие сквозь время не показалось тебе странным. Я еще подумала, что ты отнесся к этому необычно спокойно.
– Не считай эльфов лёгкими, божественными созданиями, порхающими на крылышках с места на место – этого они не могут. Они создали развитую цивилизацию, которая обитала в далёком мире, прежде чем тысячи лет назад они пришли к нам в облаке тумана. Никто не знает, откуда они пришли. Никто не знает, кем или чем они являются на самом деле, но они вне всякого сравнения могущественны. Они бессмертны и способны просеивать время.
– Но почему он сделал тебя бессмертным?
Цирцен резко втянул в себя воздух.
– Он поведал, что сделал это, поскольку его раса выбрала меня хранителем сокровищ, одним из которых является и чёртова фляга. Вот зачем он заставил меня поклясться убить любого, кто найдёт её. Сказал, что его раса давно искала того, кто бы хранил их Святыни в безопасности. Им нужен человек, который никогда не умрёт или которого не одолеют в сражении.
– Так ты действительно будешь жить… вечно?
Цирцен промолчал, его глаза потемнели от чувств. Он кивнул.
Не в силах ясно мыслить, Лиза покачала головой. Её недоверчивый взгляд устремился к Цирцену.
– Лиза…
– Нет, – она подняла руки, словно защищаясь. – Хватит. Довольно. На сегодня я услышала достаточно. Больше не могу слушать. Мои уши не выдержат.
– Неужели это настолько ужасно, чтобы принять? Я ведь согласился, что ты из моего будущего, – заметил лэрд. – Заткнитесь! – закричал он на гаэльском, снова сильно ударив по полу.
– Просто дай мне время подумать над этим. Хорошо? Отправляйся на свою войну, – сказала Лиза, указывая на дверь.
Затем у неё вырвался слабый, наполовину истерический смешок.
– Лиза, я не оставлю тебя в таком состоянии.
– Ещё как оставишь, – решительно заявила Лиза, – насколько я помню, ты и твои тамплиеры жизненно необходимы при Баннокберне. – Лизе отчаянно необходимо было побыть одной, подумать. Зная теперь, что любимый не может умереть, ей куда легче оказалось выгнать его на войну, – Но ты кровоточил, когда я ткнула тебя ножом, – запоздало добавила она.
– Под сорочкой рана сразу же затянулась, девушка. Я могу слегка кровоточить.
Шаги загремели по коридору – его люди потеряли терпение.
Цирцен отодвинул Лизу на шаг и быстро закрыл потайную комнату.
– Ты сказала, мои тамплиеры будут жизненно необходимы при Баннокберне. Ты знаешь об этой битве? – с задумчивым видом поинтересовался Цирцен.
– Да.
– Похоже, мы оба скрывали друг от друга кое-какие сведения, – спокойно подчеркнул он. – Есть ещё что-то, что мне нужно знать?
– Есть ли что-либо ещё, что мне стоит знать? – задала встречный вопрос Лиза.
Внезапно Цирцен показался уставшим.
– Только то, что я люблю тебя всем сердцем, любимая.
Быстро поцеловал её и был таков.
БЕССМЕРТЕН. ЦИРЦЕН БРОУДИ БЕССМЕРТНЫЙ.
Какая ирония судьбы , подумала Лиза. В двадцать первом столетии она негодовала из-за того, что умирала её мама. Теперь же, в четырнадцатом веке, её приводило в ярость бессмертие Цирцена.
