Я запомнила эту мысль, и мы стали обсуждать следующее имя из списка.
К тому времени как бутыль с вином опустела и масляные светильники начали чадить, мы с отцом пришли к согласию в одном: предложение Артура менее всего чревато неприятностями. И, кроме того, оно решало проблему отказа сыну Уриена, не задевая его гордости, и означало, что Регед получит дополнительную защиту из-за особого интереса верховного короля.
— Но почему, — устало спросила я, — верховный король вообще решил попросить у тебя моей руки? Какие возможные выгоды открываются для него?
Отец вздохнул и заглянул в пустой кубок.
— Ты кумбрийка, а как лучше положить конец обидам северян, если не жениться на девушке с севера? Мерлин, конечно, говорит, что ты совершенно пленила Артура, когда он приезжал с визитом после Великой битвы, поэтому это предложение сделано не только по политическим причинам…
— Может быть, и так, — проворчала я, — но у меня нет никаких других причин, кроме политических, чтобы принять его предложение. Этот брак нельзя назвать браком по любви, он будет, например, совсем не похож на отношения между тобой и мамой…
Наступила долгая пауза, и отец удрученно начал разглядывать свои руки.
— Поверь мне, дитя, если бы среди возможных претендентов был хотя бы один, который тебе нравился, за которого ты действительно хотела бы выйти замуж, я бы не колеблясь отказал Мерлину. Но мы обсудили каждого, и, судя по твоим словам, ни к кому из них ты не испытываешь особой нежности. И мне тяжело просить тебя выходить замуж из чувства долга, тем более что я сам знаю, каким необыкновенным может быть брак по любви…
Он умолк и беспомощно посмотрел на меня. На его лице были написаны жалость и сочувствие.
— Есть еще одна вещь, Гвен, которую следует принять во внимание. Я не… не так молод, как прежде. Бывают дни, когда я едва могу стоять и устаю гораздо быстрее, чем обычно. Лекарка делает все, что может, но снадобья давно не заглушают боль, и мне будет спокойнее за твое будущее, если ты выйдешь замуж за сильного молодого человека, который, я уверен, будет заботиться о тебе. Возможно, это не то же самое, что устроить для тебя брак по любви, но ничего лучшего я не могу тебе предложить…
И в конце концов я согласилась поехать следующей весной на юг, чтобы стать верховной королевой Британии.
* * *
Это было шесть месяцев назад, и сейчас, в лесу, рядом с моим шатром, кукушка громко объявляла, что весна и вправду наступила.
Не сумев заснуть от возбуждения, я встала и, накинув плащ, подошла к выходу из шатра.
Небо было усыпано множеством звезд. Все мои сопровождающие, спали вокруг костра, за исключением часового, сидевшего около лошадей.
Ночь была тихой и не слишком холодной, поэтому я прислонилась к веревкам и уставилась на небо. Позади во времени и пространстве осталось мое детство в Регеде и любовь, о которой я когда-то так мечтала. Впереди лежали противоречивые нити моей судьбы… королевы при дворе, не нужном мне, жены человека, которого я не знала.
Но сейчас я была свободна и от прошлого, и от будущего, ощущая связь с ними, но не принадлежа ни тому, ни другому. Впереди замаячила надежда на приключение, которую я не оценила раньше, потому что ехала в неизвестные мне места, о которых знала только понаслышке. Моя жизнь с Артуром, возможно, будет ограничена чопорными римскими правилами поведения, но до этого оставалось еще две недели, и глупо терять драгоценные дни, погрузившись в размышления о прошлом и о будущем и забыв о настоящем. Кроме того, мне следовало быть наготове, чтобы не пропустить нечто примечательное, способное изменить мою судьбу.
На окраине лагеря появился человек, перекинулся словом с часовым и зашагал к шатру. Прежде чем он заговорил, я узнала Бедивера.
— Поздновато, госпожа, — сказал он, увидев меня, и остановился.
— Ночь красивая, — тихо объяснила я.
— Да, и рассвет будет ранний. Завтра у нас долгий день, поэтому тебе лучше лечь спать.
Я кивнула, мечтая найти какой-нибудь способ разделить с ним восторг, овладевающий моей душой.
Укладываясь, я сонно улыбнулась голосу Кети, тихим эхом зазвеневшему в ушах: «… жизнь везде удивительная штука».
Веселое ощущение приключения сохранилось и на следующий день. Пережив расставания и взволнованная открывшейся передо мной неизвестностью, я ехала дальше с легким сердцем и возрастающим интересом.
Вдоль берега реки протянулось убогое селение, и мы проехали через него, сопровождаемые вялыми замечаниями жителей, хотя некоторые, разглядев знак красного дракона, выкрикивали приветствия, а кузнец у речного брода окликнул Бедивера по имени.
Когда первый рыцарь Артура снова подъехал ко мне, я спросила, откуда этот человек знает его.
— В прошлом году я недолго жил здесь, — Бедивер показал в сторону холмов на горизонте. — Манчестер лежит на естественном перекрестке дорог, а сейчас, когда Артур собирается создать королевскую почту, он может стать центром почтовой службы. Передача новостей из одного конца королевства в другой — очень важное дело. На протяжении Смутного времени имперская почта заглохла, поэтому нам придется все начинать снова. Я приезжал сюда выяснить, что нужно делать.
Увлеченность Бедивера была заразительной.
— Неужели это возможно? — спросила я с надеждой.
— Конечно. Артур любит говорить, что возможно все. Но в данном случае это еще и выглядит правдоподобно. Думаю, что в следующем году мы сумеем наладить работу почты.
Я никогда не задумывалась о такой необходимости, и до меня не сразу дошло, насколько это важно.
— Он действительно намерен стать королем всей Британии? — спросила я с некоторым удивлением.
— При условии, что мы сможем остановить наступление саксов, — ответил Бедивер, утвердительно кивая. — Он много потрудился, чтобы добиться перемирия между британцами и чтобы мы могли объединить наши силы в борьбе против пиратов. Договор твоего отца с Уриеном заставил остальных кельтских королей действовать сообща. Сейчас можно надеяться, что британцы будут драться с саксами, а не друг с другом.
В такой мирный, спокойный день трудно было представить, что нам угрожают враги, убивающие просто из удовольствия и иногда сдирающие кожу с живых людей.
— А саксы действительно так ужасны, как о них говорят? — спросила я, сообразив, что никогда не видела ни одного из них.
— Как тебе сказать, — ответил он, подгоняя лошадь, когда римская дорога повернула на запад. — Некоторые из них живут на Саксонском берегу с тех пор, как Вортигерн пригласил их в качестве наемников. Они зовутся федератами. Это зажиточные крестьяне, верные Британии. И вокруг Йорка еще до ухода легионеров тоже были расположены мирные саксонские поселения.
