Я улыбнулась про себя, думая, как, наверное, расстроился чародей, когда на следующее утро после своего прибытия обнаружил, что я собрана и готова к отъезду.
Наступило молчание, и Артур быстро взглянул на меня.
— Надеюсь, я не обидел тебя. Я понимаю, что в нашем положении это не самый разумный способ знакомства.
Я рассмеялась и покачала головой.
— Нет, вовсе нет. Я просто немного удивлена.
— Это хорошо, — удовлетворенно заявил он. Мы немного проехали в молчании, неожиданно застеснявшись друг друга. Теперь, когда мы отъехали от наших людей, Быстроногая возбужденно взбрыкивала, и мне приходилось держать ее на коротком поводе.
Артур неожиданно выпалил:
— Как я понимаю, ты любишь лошадиные гонки.
Я кивнула, услышав в его голосе добродушный вызов.
— Так чего же мы ждем? Вон там, на вершине соседнего холма, стоит одинокий дуб. Поскакали?
— Конечно, — быстро ответила я, и его гнедая рванулась вперед, а Быстроногая бросилась вдогонку. Я была рада, что Артур не сделал мне покровительственного предложения начать скачку первой, и помчалась вперед, подгоняя свою кобылу каблуками, пока она переходила с кантора на галоп.
Дорога вела нас через бугор, потом нырнула в заросли ясеня, за ними был виден длинный ровный подъем, идущий к гребню холма, где вырисовывался искривленный дуб. Артур оглянулся и показал рукой в сторону дерева, а я коротко кивнула. Его конь был большим и сильным, с широкой грудью и хорошим дыханием испытанного гунтера, и я знала, что, если хочу догнать его, это надо делать здесь, на наклонной дороге.
Я припала к шее Быстроногой, голосом и каблуками понукая ее гнать быстрей, и, когда мимо пронеслись тени зарослей, уже мчалась рядом с крестцом гунтера.
Жеребец Артура был сильнее, но я меньше весила и, кроме того, у меня не было ни щита, ни меча. Он оглянулся, и на мгновение я испугалась, что он может придержать лошадь и подарить мне победу только потому, что я догнала его. Когда мы приблизились к плавному повороту, я проскочила мимо Артура и по длинному покатому подъему дороги устремилась к цели.
Обе лошади мчались вперед, прижав уши и вытянув шеи, и, обернувшись один раз, я увидела, что Артур старается обогнать меня.
Начал сказываться неослабевающий запас сил гунтера, и я ощущала, как вздрагивает земля под ударами его копыт, когда мы с грохотом неслись вверх по склону холма. Я ни разу не участвовала в таких гонках с тех пор, как ушел Кевин, и кровь стучала у меня в ушах, когда мы приближались к финишу.
Быстроногая, как всегда, была полна отваги, но Артур дюйм за дюймом сокращал расстояние между нами.
К дубу лошади пришли голова к голове с едва заметной разницей. По лицу Артура я увидела, что он возбужден гонкой не меньше меня, и когда он одной рукой натянул поводья, я сделала то же самое.
Лошади замедлили шаг и остановились на краю вязовой рощи. Мое сердце все еще колотилось, а солнечный день искрился вокруг нас, пока мы сидели, хватая ртами воздух, и, ухмыляясь, смотрели друг на друга.
— Мои поздравления, госпожа, — сказал он наконец. — Гавейн был прав, утверждая, что ты прекрасная наездница.
— Гавейн? — удивилась я и засмеялась, вспомнив, что мы выделывали на старой дороге в Регеде.
— Конечно, — ответил Артур. — Ты же не думаешь, что я послал бы за женой, не расспросив о ней вначале? А ты явно произвела сильное впечатление на моего лучшего молодого воина. Мне казалось, что Гавейн слегка преувеличивает, но, судя по сегодняшнему состязанию, он прав.
Мы снова легким шагом ехали по дороге, теперь намного опередив караван.
— Что еще ты слышал, господин? — спросила я, гадая, знает ли он, что я вовсе не горела желанием стать его женой.
— Ну, — ответил он, медленно растягивая слова, — Бедивер, например, загадочно посмотрел на меня, как он умеет, и дал понять, что я не буду разочарован.
Я улыбнулась, испытывая облегчение и радуясь дипломатичности Бедивера.
— Из него получился бы хороший посол, — задумчиво сказала я.
Артур кивнул в знак согласия.
— Я часто думаю, как мне повезло, что рядом со мной люди, которые мне так нужны. — Это было сказано очень серьезно, и я украдкой бросила на него быстрый взгляд. Смех и веселость еще не оставили моего жениха, но по выражению его лица я поняла, что мы затронули важную для него тему.
— Предстоит сделать так много, и меня иногда раздражают люди, которые хотят уклониться от решения того или иного вопроса. Бедивер мне исключительно полезен — он умеет побудить других понять важность любого нового предложения, никого не сердя. Боюсь, что я таким умением не обладаю, — добавил он грустно, — а у него всегда все получается.
— Он рассказал мне, что вы росли как два брата, — произнесла я.
— Не вылезая из переделок, как все мальчишки, — ответил он с ухмылкой. — Но с тех пор уже много лет я действительно привык полагаться на него. Когда ты окружен самыми разными людьми, добивающимися самых разных целей, хорошо знать, что рядом есть честный и справедливый человек, на которого можно положиться. Знать, что он примет правильное решение, когда кажется, что лодка готова перевернуться. И особенно прекрасно то, что он помогает мне видеть в истинном свете жизнь двора.
Я подумала о Бригит и кивнула.
Показалась группа путников, состоящая из купцов, торговцев и одного или двух крестьян, объединенных чувством дорожного товарищества. Мы свернули в сторону, чтобы пропустить более многочисленный отряд, хотя, согласно этикету, правом первого проезда обладал король. Я снова посмотрела на Артура, гадая, на выполнении каких правил этикета он будет настаивать.
Он смотрел на проезжающих мимо людей, улыбаясь и кивая тем, кто желал нам доброго дня. В центре группы верхом на большой, высокой лошади ехал темноволосый человек, сопровождаемый слугами и вьючными лошадьми. Он был хорошо одет, а его плащ был застегнут круглой массивной брошью, очень похожей на тс, которые любят саксы. Я подумала, что это торговец с континента. Гладко выбритый и с ухоженными руками, он вполне мог оказаться приезжим из Константинополя или даже из самого Рима.
— А какой у тебя двор? — осторожно спросила я Артура, когда дорога освободилась. — Такой же, как у римлян?
Он нетерпеливо покачал головой, но заговорил скорее весело, чем сердито.
— Я не знаю, почему нас все время сравнивают. Я устал от того, что люди считают нас слишком римлянами, когда мы вообще не римляне. Империя начала распадаться сто лет назад, и с тех пор, как варвары завоевали Рим, Британии пришлось самой заботиться о себе. Тот образ жизни, та система управления, даже образ мышления давно в прошлом. Мы не можем вернуться назад и восстановить то, чего больше нет, даже если бы и очень хотели. Это просто не сработает. Нужны новые идеи, новые направления, новая система…
