— Мы здесь все патриоты, я полагаю, — начал он, — и должны выказать наше почтение генералу Джэксону.
Он увидит, что мы вполне способны оборонять город, ибо каждый человек рвется стать защитником Нового Орлеана. Пока силы неравны: врагов слишком много… — И, помедлив, торжествующе добавил:
— Зато мы превосходим британцев верностью и храбростью!
Послышались оглушительные аплодисменты, приветственные крики, и Кит улыбнулся. У Юмбера поистине дар вести за собой людей. Вполне можно понять, как человек столь скромного происхождения дослужился до высокого чина.
А познакомившись с генералом Джэксоном, осознал, почему этот человек заслужил восхищение таких закаленных воинов, как Юмбер и Сен-Жеме, ветеранов бесчисленных кампаний. Прибыв в Новый Орлеан больным, еще не оправившимся от последствий лихорадки, Джэксон диктовал план сражения, лежа на диване в гостиничном номере на Ройал-стрит.
Британцы выиграли бой при Лейк-Борн и теперь захватили озера и водные пути к Новому Орлеану. Согласно закону о воинской повинности, Джэксон призвал под свои знамена каждого, способного держать оружие, если не считать британских подданных.
В третий и последний раз Жан Лафит и его сподвижники вызвались стать добровольцами. Джэксон принял их предложения и отдал командование артиллерией в руки Доминика Ю и Ренато Белюша, людей, которых еще недавно называл мерзкими разбойниками.
Юмбер был пожалован чином бригадного генерала.
Назначение отнюдь не было синекурой, созданной в угоду былому храбрецу. Юмбер стал главой отряда конных разведчиков — специального корпуса, предназначенного для ежедневных объездов окрестностей и схваток с вражескими пикетами. Для Юмбера, ненавидевшего англичан, новая служба стала великолепной возможностью свести старые счеты. Для Кристиана же Кортленда, пылавшего злобой и обидой только на одного британца, война была единственным способом отомстить.
Несмотря на принятые американцами предосторожности, британским разведчикам удалось разыскать неохраняемое судоходное русло и проскользнуть под покровом темноты в мутный рукав реки. В ночь на двадцать второе декабря, после долгих трудов, они захватили небольшой отряд противника в устье реки Бьенвеню.
Оттуда они долго путаными протоками добирались до суши и наконец причалили во владениях плантации Вильере. Здесь они застали врасплох и взяли в плен подразделение милиции, и до Нового Орлеана дошли вести о появлении вражеского авангарда всего в девяти милях от города.
По случайности Кит беседовал с Джэксоном как раз в тот момент, когда в дом ворвались чумазые и запыхавшиеся Огюстен Руссо и Филипп Вильер, сообщившие генералу о вторжении британцев.
Джэксон мигом взметнулся с дивана и стукнул кулаком по столу.
— Клянусь небесами, они не будут ночевать на нашей земле!
Потом, немного успокоившись, призвал адъютантов и объявил:
— Джентльмены, британцы уже здесь! Сегодня вечером мы с ними сразимся.
Для Кита, посланного с депешами, не было новости приятнее. Холодный дождь исхлестал дороги, колеса фургонов и копыта коней вязли в непролазной грязи. Кит поскакал вдоль берега, объезжая озерца и заболоченные места, и наконец добрался до места назначения, промерзший и забрызганный с головы до ног.
— Майор Планше, — воскликнул он, протягивая пакет, — вы должны как можно скорее вернуться в Новый Орлеан! Британцы высадились!
Растерявшийся Планше показал гонцу на камин и, наскоро пробежав глазами приказ, велел адъютанту выстроить солдат и идти маршем на Новый Орлеан.
— Если понадобится, мы всю дорогу будем бежать, — резко добавил он.
К полудню батальон Планше, действительно пробежав всю дорогу, вошел в город. К нему присоединились другие подразделения, выстроившиеся на Плас д'Армс.
Под покровом темноты и желая застать врага врасплох, небольшая армия разделилась на отряды и при свете луны пошла в бой. Знаком к началу сражения послужил выстрел с американской шхуны «Каролина», вставшей на якорь напротив британского лагеря. Англичане бросились врассыпную, но быстро опомнились, и атака американцев была встречена мушкетным огнем. Пули свистели мимо головы Кита, кто-то рядом с ним вскрикнул. Знакомая сцена… правда, не на палубе корабля, а на суше, но от этого не менее опасная.
То там, то здесь вспыхивали рукопашные поединки, и не успели американцы оттеснить оккупантов, как прибыли британские подкрепления и битва разгорелась с новой силой. Темноту то и дело разрывали вспышки огня, почти мгновенно исчезавшие.
Несмотря на жуткий холод, пронизывающий почти до костей, Кит упрямо рвался вперед, сквозь ледяную грязь, плескавшуюся за сапоги. Один раз он поскользнулся, инстинктивно поднял шпагу, чтобы отразить удар штыка, и увидел при очередном разрыве снаряда, что вокруг, насколько хватало глаз, люди сражаются не на жизнь, а на смерть. Отчаянная, свирепая драка то затихала, то вновь разгоралась бесконечными волнами. Кит сам не заметил, как очутился на краю поля, покрытого смятыми, растоптанными стеблями сахарного тростника. Тяжело дыша, не соображая, что теперь делать, он огляделся и понял, что бой откатился дальше. Но тут откуда-то слева донеслись безошибочные звуки драки.
Изо рта Кристиана вырывались белые клубы, хотя по лицу катился пот. Он провел ладонью по глазам, чтобы прояснить зрение, и тихо рассмеялся, узнав одного из людей, катавшихся по замерзшей земле. Наконец-то!
Он разжал руки, выпустив бесполезный мушкет, и схватился за окровавленную саблю. Лучшей возможности ему не представится!
Кит рванулся вперед, подождал, пока противники разойдутся, и крикнул в ночь:
— Сэр, вы мой пленник! Бросьте шпагу!
Очередной пушечный взрыв на мгновение осветил поле и лицо человека, смотревшего на Кита с мрачной издевкой.
— Если вам так понадобилась моя шпага, Кортленд, сначала придется ее отобрать у меня.
— Ничего не желал сильнее, — хмуро усмехнулся Кит.
Противник Брекстона, до этого стоявший молча, громко рассмеялся. В его руке блестело оружие, грудь тяжело вздымалась, но, очевидно, перепалка доставила ему огромное удовольствие.
— Вижу, что я не самый опасный ваш враг, милорд Деверелл, — выговорил он с британским акцентом, — но все еще может измениться.
И прежде чем Кит успел опомниться, незнакомец исчез в черных тенях, протянувшихся по полю. Что же, пусть идет. Зато Кит остался наедине с Брекстоном… лордом Девереллом… и держал его на острие своей сабли.
— Похоже, — протянул он, — вы, британцы, даже между собой не способны жить мирно! И еще называете нас склочниками!
— Прекрасное определение, особенно если учесть, что ваша сабля нацелена мне прямо в грудь, — хладнокровно заметил Холт. — Но если собираетесь пустить ее в ход, придется поторопиться, ибо у меня немало других дел…
