Она вдруг замерла, с ужасом посмотрела на все синяки, которыми было покрыто его красивое лицо, и, сокрушенно покачав голову, осторожно взяла его лицо в свои дрожащие, теплые руки.
— Боже правый, что они с тобой сделали?..
Уильям не обратил внимание на ее слова, опустил голову и крепко, безапелляционно, жадно и властно поцеловал ее. Прямо перед всеми. Толпа снова загудела, вверх полетели шляпки. Выглянуло даже солнце, осветив счастливы лица.
Шарлотта вся обмякла и привалилась к нему, чувствуя себя совершенно без сил после борьбы, которую… выиграла. Господи, она смогла отвоевать у жизни Уильяма!
— Уильям, — пробормотала она, собираясь вернуть поцелуй, но думала, как сделать это так, чтобы не задеть рану на его губы, только Уильям медленно отпустил ее.
Чтобы встать перед ней на колени.
Шарлотта ахнула, как и собравшаяся толпа, как и Роберт с Лидией, которая со слезами смотрела на брата.
Подавив стон боли, Уильям все же заставил себя встать на одно колено, которое болело меньше всего. И снова заглянул в глаза женщины, которую обожал до безумия.
— Шарлотта Уинслоу, ты бегала от моего предложения слишком долго. Скажи, что согласна стать моей женой, иначе я не отпущу тебя отсюда никуда, пока ты не согласишься.
Шарлотта смотрела на его разбитое лицо, на синяки и царапины, на грязную одежду, взлохмаченные волосы, и думала о том, что невозможно любить его больше, но именно сейчас любила его гораздо больше, чем могла себе даже представить.
Ноги ее задрожали, и она сама опустилась перед ним. Не видя и не слыша никого, она снова взяла его лицо в свои ладони. Пальцы ее невольно прошлись по поросли на его щеках.
— Уильям…
Глаза его потемнели.
— Скажи, что ты станешь моей, Шарлотта, иначе в моем спасении, вообще в моей жизни не будет никакого смысла. Я не смогу жить, если в моей жизни не будет тебя.
Она не заметила, как слезинка снова скатилась по щеке. Могла ли она даже мечтать о том, что когда-нибудь услышит эти слова из его уст, обращенные к ней? У нее перехватывало в горле, но Шарлотта потянулась к нему.
— Я соглашусь, если ты пообещаешь, что больше никогда не втянешь себя в такое дело, где тебя могут снова вот так избить. Иначе я привяжу тебя к ножке кровати и до конца твоих дней не выпущу из дома.
Уильям едва мог дышать от счастья, которое обрушилось на него.
— Господи, сердце моё, надеюсь, это обещание?
— Это угроза, любовь моя, и ты последуешь моему совету, если хочешь остаться цел и со мной.
Уильям замер.
— Так ты согласна?
Она улыбнулась ему.
— Однажды ты попросил выбрать тебя, так и не узнав, что я давно уже сделала это. — Шарлотта погладила его по щеке, задев пальцем легкую поросль волос. — Я выбрала тебя семь лет назад. Как я могу отказать тебе сейчас?
Никогда прежде ни одно признание не разило его с такой силой, как ее слова, поразив его до глубины души. Уильям был уверен, что никогда не оправится от них. И не хотел. Теперь он хотел другое, хотел подарить ей все радости жизни, которые сделают ее счастливой, чтобы она никогда не пожалела о своем выборе.
— Я буду делать всё возможное, чтобы ты никогда не сожалела об этом, — пообещал он то, что действительно собирался исполнить до конца их дней.
И поцеловал ее. Поцеловал улыбку женщины, которая будет принадлежать ему до конца его дней.
Подумать только, еще совсем недавно его едва не повесили, а сейчас он ощущал себя самым счастливым и свободным из людей. И смог заставить Шарлотту поверить в то, чем теперь дышало его сердце.
Сжав ее за талию, Уильям притянул ее к себе и еще раз поцеловал. Крепко. Властно. Так, чтобы дать понять ей, что она действительно принадлежит ему. До конца жизни.
— Боже правый, Шарлотта! Ты теперь моя! — пробормотал Уильям, начиная дрожать. От счастья. От боли. От усталости. От ее близости.
На плечо ему опустилась мягкая рука.
— Мой дорогой братец, я думаю, что ты вполне способен продолжить это в другом месте, так что сейчас нам всем лучше вернуться домой.
Уильям отстранился от Шарлотты, но не выпустил ее из своих объятий. Глаза ее горели счастьем так же, как и его сердце.
— Мы не будем топить ее, правда?
Шарлотта улыбнулась ему в ответ и погладила его по щеке, задев бакенбард.
— Только не сегодня!
Над толпой пронеся счастливый смех человека, который получил от жизни больше, чем подозревал.
Но не всё.
Глава 26
Уильям просил, даже настаивал на том, чтобы его отвезли к нему домой, но он был один против трёх решительно настроенных людей, поэтому потерпел полное фиаско. Но не такое уж и полное, потому что Шарлотта не только согласилась стать его женой.
Она сидела рядом с ним и держала его руку в своей до тех пор, пока они не добрались до особняка Роберта.
Как бы Уильям ни был удивлен этому, но доктор Лидии, которая сумела предугадать даже это, уже ждал их в прихожей. Серьезный и степенный муж науки, взглянув на Уильяма и Роберта, решил заняться сперва самым побиты, как он выразился, глядя на Уильяма, затем и наименее пострадавшим, коим обозначил Роберта.
Теперь, когда всё страшное и неминуемое осталось позади, а шум толпы стих, Уильям наконец ощутил каждую ноющую кость в своем теле, каждый синяк, который оставили на нем во время пребывания за решеткой. Он едва мог пошевелиться из-за боли, которая вспыхивала в груди от малейшего движения. Лицо пульсировало, запястья ныли, ноги едва ходили. Он не ел и не пил со вчерашнего утра и кажется ослаб настолько, что не мог добраться до комнаты, которую отвела в его распоряжении сестра.
Зато Шарлотта стояла рядом с ним и помогала тогда, когда он уже не мог ходить.
Тронутый до глубины души, Уильям смотрел на нее и чувствовал себя стариком. Теперь, когда за дверью остались все невзгоды, а рядом стояла женщина, которая собиралась остаться в его жизни навсегда, ему вдруг стало… больно от сознания того, какую пустую, неправедную и, возможно, эгоистичную жизнь он вёл. Сегодня, столкнувшись лицом к лицу со смертью, он на самом деле осознал, какой никчемной были последние годы его жизни. Скатываясь вниз по наклонной, чтобы заглушить боль в сердце, он творил столько глупостей, что потерял доверие отца, который пытался лишь открыть ему глаза на правду. Правда, которую Уильям позволил уничтожить его. И едва он сам не уничтожил свою жизнь.
— Тебе не нужно оставаться рядом со мной, — произнес он, войдя вместе с Шарлоттой в большую обставленную золотисто-синей мебелью комнату, залитую солнечными лучами.
Он был таким грязным и вонючим, что мог испугать даже черта.
Но не Шарлотту.
Она посмотрела на него так, будто он сошел с ума, затем медленно подвела к кровати и помогла ему присесть. Уильям не смог сдержать стона боли и облегчения, когда ощутил блаженную мягкость матраса и затих. У него болели даже ребра.
— Все ребра целы, — заключил доктор, тщательно осмотрев его. — Как и все остальные кости. Но вам сильно досталось.
Уильям поморщился.
— Там не церемонятся с предателями.
Шарлотта сжала его руку, стоя рядом возле кровати.
— Не говори так! Никакой ты не предатель!
Прежде, чем доктор обработает его раны, Уильям хотел умыться, но Лидия, предугадав его мысли, уже послала в комнату горячую воду. С трудом, но с радостью умывшись и надев чистую одежду, которую послала ему сестра из вещей Роберта, Уильям почувствовал себя гораздо лучше.
Уильям медленно направлялся к кровати, когда в комнату вошла Лидия. Увидев его, Лидия вдруг расплакалась и, не обращая внимания ни на кого, тем более на стоны Уильяма, она бросилась ему на шею и крепко обняла его, едва не сбив его с кровати, на которой он присел.
— Уилл… — бормотала она, не переставая плакать.
После ванны, которая смягчила его раны, Уильям мог двигаться немного лучше. Но даже если бы не это, он обнял сестру в ответ, почувствовав, как та дрожит.
