язык.
В общем, Роджеру было не по себе, что он лишил индейца не только жизни, но и имени, стремясь вычеркнуть его из памяти и вести себя так, словно ничего не было.
Брианна глядела на него с состраданием. Роджер отвел глаза и увидел, что грязные пальцы оставили на полированном металле ружья черные пятна. Брианна забрала его и принялась подолом юбки стирать отметины.
Роджер молча отер руки о штаны.
— Дело в том… Тебе не кажется, что если уж убивать человека, то с какой-то целью?
Она ответила не сразу.
— Если ты застрелишь кого-нибудь из этого ружья — то намеренно, — тихо проговорила Брианна.
Она подняла взгляд — и то, что он принимал за сострадание, на самом деле оказалось яростной решимостью, полыхавшей, точно языки пламени на прогоревших дровах.
— Если ты решишь кого-нибудь убить, Роджер, то я хочу, чтобы ты знал, как это делается.
* * *
Полчаса спустя ему удалось-таки несколько раз попасть по чурбакам. Роджер крепко держал ружье, но Брианна заметила, как дрожат у него руки, удерживая длинный ствол на весу. Он опять стал мазать чаще, теперь уже от усталости.
Брианне тоже приходилось несладко. Переполненная молоком грудь ныла все сильнее.
— Давай отдохнем немного и поедим. — Она с улыбкой отобрала мушкет. — Я проголодалась.
До сих пор они не замечали холода, перезаряжая тяжелое ружье или бегая на другой конец лужайки, чтобы поправить мишень. Однако дело близилось к осени, и воздух был довольно свеж. Нагишом на траве уже не полежать. К счастью, солнце пригревало, а Брианна предусмотрительно захватила два старых одеяла.
Она любовалась тем, как Роджер длинными ловкими пальцами нарезает сыр, сосредоточенно поджимает губы, а капельки пота скатываются по загорелой щеке возле уха.
Брианна сомневалась, правильно ли поняла его рассказ. Однако хорошо, что он признался, хотя лично она предпочла бы вовсе стереть из памяти время, которое он провел у могавков. То были ужасные дни. Брианна осталась одна, беременная, родители запросто могли не вернуться… Что же пережил он?
Она потянулась за кусочком сыра, задела его пальцы — и подалась вперед, подставляя губы для поцелуя.
Роджер послушно чмокнул ее и выпрямился. Тень из светлых зеленых глаз исчезла.
— Пицца, — произнес он.
Брианна моргнула и рассмеялась. Это была такая игра: по очереди называть предметы из другого времени (прошлого или будущего, как посмотреть), которых им не хватало.
— Кока-кола, — тут же ответила она. — Пиццу я, допустим, приготовить смогу — но что за пицца без колы?
— Отлично пойдет с пивом! — заверил Роджер. — А пиво у нас есть. Лиззи, конечно, варит далеко не лагер, но все же. А ты правда сможешь приготовить пиццу?
— Почему бы нет? — Брианна откусила кусочек сыра и скривилась. — Только такой не подойдет — слишком острый. Если подумать…
Она тщательно прожевала и запила большим глотком сидра.
— Знаешь, а сидр тоже подойдет для пиццы. Сыр лучше взять овечий. Па привозил небольшую головку из Салема. Попрошу купить еще и посмотрю, как он плавится.
Она задумалась, щурясь от яркого солнца.
— У мамы есть сушеные помидоры и чеснок. И базилик… насчет орегано не знаю, обойдемся без него. А тесто… — Она небрежно махнула рукой. — Мука, вода и масло — делов-то.
Роджер рассмеялся, протягивая ей булочку с ветчиной и пикули.
— Вот так пицца и попала в Америку! — провозгласил он, торжественно приподнимая флягу с сидром. — Всегда интересно, как появились гениальные изобретения. Теперь мы знаем.
— Может, и знаем, — тихо отозвалась Брианна. — А ты не думал, зачем все это? Зачем мы здесь?
— Конечно, думал. — Глаза у него потемнели. — А ты?
Она кивнула и взяла еще одну булочку. Лук сладко пощипывал язык. Конечно, все они над этим размышляли. И она, и Роджер, и мать… Наверное, сквозь камни они прошли неспроста. И все же… Родители редко говорили о войне, но даже той малости хватало, чтобы понять, какими бессмысленными и случайными порой бывают события. Иногда смерть подстерегает человека на ровном месте.
Роджер раскрошил последний кусочек булки и бросил в сторону. С дерева слетела синица, клюнула разок, и к ней вмиг присоединилась вся стая. Глядя, как птицы с громким щебетом подчищают крошки, Роджер потянулся и лег на спину.
— Ладно, если поймешь когда-нибудь, скажи мне, хорошо?
В груди екнуло сердце, разгоняя кровь и заставляя напрячься соски. Брианна старалась не думать о Джемми; одна мысль о сыне — и молоко брызнет из груди.
Выбросив лишнее из головы, она стянула с себя рубашку.
Роджер не отрывал от нее глаз — ярких и блестящих, как мох под деревьями. Брианна распустила льняную полосу и голой кожей почувствовала холодное прикосновение ветра. Она обхватила тяжелую, налитую грудь и посмотрела на Роджера.
— Иди сюда. Быстрее. Ты мне нужен.
* * *
Они лежали, запутавшись в старом одеяле, — раздетые, сонные и липкие от полузасохшего молока.
Сквозь переплетения ветвей пробивалось солнце, отчего под зажмуренными веками вилась черно-красная рябь, точно Брианна глядела сквозь кроваво-багряную воду на вулканический темный песок.
Спит ли Роджер? Она не стала поворачиваться или открывать глаза, просто мысленно, от самого сердца, послала ему сообщение. «Ты здесь?» — безмолвно спросила она. Вопрос потек от груди по рукам: Брианна воочию представляла, как он ритмично, в такт пульсу, струится по тонким синим венам, достигает ладони и, оставив легкое покалывание в кончиках пальцев, впитывается в кожу Роджера.
В ответ — ничего. Только мужское дыхание, ровное и размеренное, да ветер, шелестящий в траве океаническим прибоем.
Палец Роджера легонько, точно птичье перо, скользнул по ее ладони.
«Я здесь, — так же безмолвно ответил он. — А ты?»
Брианна сжала его руку, и Роджер повернулся к ней.
* * *
Темнело рано. До зимнего солнцестояния было еще около месяца, но после обеда, когда Роджер с Брианной пошли к дому, солнце уже катилось за Блэк-Маунтин, а тени росли все длиннее и длиннее.
Ружье несла Брианна — с тренировкой на сегодня покончено, а вот поохотиться не мешает. Нарочно дичь они не выслеживали, но если вдруг подвернется по дороге, упускать ее не стоит. Одну белку в овощном рагу и не заметишь. Вот бы попалась еще парочка… Или опоссум, например.
О повадках опоссумов Брианна знала мало. Вроде бы зимой они впадают в спячку — если так, то рассчитывать на встречу бесполезно. Хотя вот медведи еще рыскали по округе: на тропинке изредка попадался свежий помет, а из царапин на осиновой коре стекал желтый сок. Медведь, конечно, добыча славная, однако рисковать Брианне не хотелось — если только он сам нападет, что вряд ли. Если оставить медведя в покое, тебя
