Женщина отступила в сторону, приглашая Элизабет войти, и повела в нужном направлении.
Проходя мимо лестницы, Элизабет еще раз бросила взгляд на площадку второго этажа, за одной из дверей которых исчезла троица. Нетрудно было догадаться, что у Ван Меера была счастливая семья, ибо детские лица светились радостью и довольством.
Гостиная, куда привела ее служанка, имела скромный интерьер в синих тонах, была обставлена тяжелой дубовой мебелью и изобиловала всевозможными безделушками, включая маленькие расписанные вручную керамические фигурки разнообразных животных и птичек. На стенах висели силуэтные профили детей и пара маленьких вязаных чулочков. Увиденное еще сильнее укрепило Элизабет в мысли, что дом, в который она пришла, был настоящим семейным гнездом.
Когда она вошла в гостиную, навстречу ей поднялся мужчина. Ван Меер был невысок ростом и имел рыжеватые волосы и теплые карие глаза. В его наружности не было ничего примечательного, если не считать ума, светившегося в глазах, и настороженности, с которой он ее встретил.
— Вы хотели меня видеть, миссис Дьюар?
Исправлять его она не стала. Значение для нее имело лишь то, что она была женой Риса и матерью Джереда.
— Я пришла поговорить с вами о вашем отце.
Приветливое выражение исчезло с лица мужчины, оно сразу как будто постарело и стало суровее.
— Отец — это тема, которую я не обсуждаю.
— У вас есть сын. Он почти такого же возраста, как мой мальчик. Я пришла, чтобы просить вас помочь мне спасти жизнь моего сына.
Суровые складки на лице разгладились. Очевидно, этот человек любил детей.
Он жестом пригласил ее пройти к дивану.
— Присядьте и расскажите мне о причине своего визита.
— Спасибо. — Предложение присесть Элизабет приняла с благодарностью. Чтобы начать разговор, ей требовалось собраться с силами. — Мейсон Холлоуэй — мой деверь. Вернее, являлся деверем, пока был жив мой муж. Полагаю, вы его знаете.
Ван Меер промолчал.
— Мейсон считает, что после смерти брата он должен был унаследовать титул Олдриджа. И сейчас готов на все, лишь бы получить желаемое. Даже если для этого понадобится убить моего сына.
— Вы графиня Олдридж? — выдохнул Ван Меер.
— Я сохранила титул, хотя повторно вышла замуж. Теперь я просто мать, желающая защитить свое дитя.
— Понятно. Значит, Холлоуэй — следующий в очереди наследования после вашего сына?
— Да.
— И вы считаете, что он пойдет на все ради титула, даже на убийство?
— А вы так не считаете?
Плечи Ван Меера ссутулились, на лице появилось выражение напряженности. Он поднялся и опустился в кресло напротив нее.
— Я это знаю. Он и его жена на все готовы ради денег. Даже на убийство.
Сердце Элизабет наполнилось надеждой.
— Вы видели его в ту ночь, правда? Вы видели, как он убил вашего отца? Вы выступите в суде свидетелем?
Ван Меер покачал головой:
— Я не могу этого сделать. Мне нужно думать о семье. Вы должны понимать меня лучше, чем кто бы то ни было.
— Я понимаю. Но если мы все дружно возьмемся за это дело, то можем добиться торжества правосудия. Герцог Брэнсфорд — брат моего мужа. У них обоих много влиятельных друзей. Если вы расскажете правду, мы сможем отправить Мейсона Холлоуэя туда, где ему и положено быть, и спасти жизнь моего мальчика.
Ван Меер прерывисто вздохнул.
— Мне понадобились годы, чтобы построить ту жизнь, которую я имею сейчас. Я не хочу вытаскивать наружу то, что сделал мой отец. Я не хочу скандала, который может отразиться на будущем моей семьи.
— Что именно сделал ваш отец?
Голландец задумался, решая, по-видимому, что можно сказать, и прошептал со вздохом:
— Мой отец совершил ошибку. Ужасную ошибку. Он был хороший человек, но пошел на поводу у Холлоуэев, и они уговорили его смошенничать. Всего один раз, уверяли они, пообещав, что он получит кучу денег и обеспечит семью всем необходимым. Но Холлоуэев всегда отличала жадность. Они не пожелали делиться с ним неправедными доходами. И вот мой отец мертв, потому что Мейсон хотел присвоить себе все.
Сердце Элизабет гулко застучало, как будто хотело вырваться из груди.
— Неужели вы не расскажете властям правду об убийстве? Неужели утаите, что видели, как Мейсон Холлоуэй убил в ту ночь вашего отца? Для меня это единственный шанс спасти сына.
Лицо Ван Меера помрачнело, и он покачал головой:
— Вы не понимаете. Мейсон Холлоуэй не убивал моего отца. Его убила Френсис Холлоуэй.
У Элизабет расширились глаза. Она была готова услышать все, что угодно, только не это.
У нее голова пошла кругом. Если Мейсон не убивал Ван Мейера, то закон не спасет их от него. Неожиданно окно в гостиной звякнуло и рассыпалось осколками. В комнате прогремел выстрел. Ван Меер со стоном осел в кресле и схватился за плечо, на котором расплывалось кровавое пятно.
Элизабет вскочила на ноги. В этот момент дверь гостиной распахнулась, и в комнату влетела миниатюрная жена Ван Меера.
— Бартел!
— В него стреляли!
Элзи Ван Меер бросилась к мужу, а Элизабет метнулась к окну. В саду она увидела двух мужчин, которые боролись, пытаясь завладеть оружием.
— Боже милостивый!
Одним из мужчин оказался Мейсон Холлоуэй, а вторым был Рис.
Элизабет кинулась к двери, выбежала в коридор и устремилась к выходу в сад.
— Рис!
Услышав голос Элизабет, Рис отвлекся и взглянул в ее сторону. Холлоуэй, воспользовавшись моментом, ударил его в челюсть. Голова Риса запрокинулась. Оружие, за которое они боролись, взлетело в воздух и упало в траву.
Получив второй тяжелый удар, Рис выругался, отступил назад и со всей силы ударил Холлоуэя в живот, после чего нанес ему прямой удар в лицо.
У Мейсона из носа хлынула кровь, и он покачнулся. Однако, падая на землю, успел схватить Риса за больную ногу и, резко дернув на себя, повалил на траву. Рис беззвучно охнул от боли, а Мейсон начал осыпать его градом ударов.
Изловчившись, Рис внезапным рывком сбросил противника на землю и, оседлав его, нанес тяжелый удар в лицо. Продолжая драться, мужчины катались по земле. То один, то другой попеременно оказывался сверху.
Краем глаза Рис заметил, что Элизабет подошла ближе.
— Не подходи! — крикнул он, моля Бога, чтобы она не подверглась опасности.
— Ах ты, ублюдок, я убью тебя!
Оседлав Риса в очередной раз, Холлоуэй отчаянно обшаривал руками землю у его головы, пока не сомкнул мясистые пальцы вокруг рукоятки пистолета. Рис схватил его за толстое запястье, и борьба возобновилась с удвоенной силой.
Мейсон крутанул барабан и попытался навести ствол на Риса. Он был сильный, как бык, и Рис почувствовал, что постепенно уступает противнику. В этот момент он увидел, как Элизабет ринулась на Мейсона, и его сердце сжалось с такой силой, что он не мог ни вдохнуть, ни выдохнуть. В следующий миг Элизабет взмахнула сумочкой и ударила Холлоуэя по руке, изменив направление ствола. Пистолет выстрелил, наполнив двор громом разряда.
