– Это многое объясняет, – сказал Давенби. – Я благодарен вам за эту информацию. Могу я дать вам совет? Не вкладывайтесь в русскую кожевенно-меховую компанию, куда сейчас так прочно влез наш общий друг.
– Но, может, у меня есть собственные планы по его ниспровержению, – спокойно возразил Олден.
Давенби прикрыл глаза, словно что-то прикидывал в уме.
– У вас нет времени. Перед вами стоит другая задача, если это вас интересует. Не вдавайтесь в подробности его нового московского предприятия. Это не сулит ничего хорошего для леди.
– Что вы имеете в виду, черт побери?! – воскликнул Олден.
Жалкие крохи его удовлетворения вдруг бесследно исчезли.
Лицо другого мужчины было спокойно, когда он поднял глаза. Только маленькая жилка на щеке заметно пульсировала.
– Какая польза Джорджу Хардкаслу от своей жены? Он оставил ее пять лет назад. Сейчас она для него только помеха. Чтобы заставить его привезти ее в Лондон, лорд Эдвард разрушил его бизнес, а для нее расставил капкан с этим адюльтером и потом сообщил мужу, как найти ее в Мэнстон-Мингейт. Может показаться, что возмездие свершилось полностью. Однако теперь, без какой-либо видимой причины, сын герцога предлагает мужу партнерство. Лорд Эдвард полагает, хоть и ошибочно, что теперь он сильно разбогатеет. Так станет ли он в таком случае добровольно делиться тем богатством с человеком, которого презирает?
Олден почувствовал, как смертельный страх схватил его за глотку.
– Проклятие! – Он зашагал по комнате. – На каких условиях? Что этот дьявол потребовал от Хардкасла взамен?
– Сэр Реджинальд Денби, без сомнения, в своей роли лакея Эдварда Вейна, собирал письменные показания. От тех девушек, что работали у леди. Даже от горничной, присланной из дома вашей матери…
– Тилли? Кейт? – Олден резко повернулся, глядя в упор на Давенби. – Что в тех показаниях?
– Служанки клятвенно утверждают, что леди ела цветы. Отвергнуть сына герцога и убежать с секретарем отца – уже одного этого достаточно для подтверждения помешательства…
– Он не сможет предъявить эти липовые доказательства!
– Лорд Эдвард не сможет? – сказал Давенби. У него побелела кожа вокруг ноздрей. – При участии ее мужа и подкупленных докторов?
– И вдобавок то совершенно безумное поведение в Мэрион-Холле! Ее уже упрятали под замок? Где это?
Олден чувствовал, как в горле встает болезненный ком. Объявить сумасшедшей – хуже смерти. Это была его ошибка. Его вина!
– Может, вам удастся ее разыскать. – Дав протянул Олдену сложенный листок. – Я собирался сам отправиться за ней, но, вероятно, эта задача по праву ваша. Оставьте наши финансовые счеты с лордом Эдвардом мне. И я, по правде сказать с определенной неохотой, предоставлю вам спасение леди. Здесь адрес Хардкасла.
– Она не в сумасшедшем доме? – Олден едва не поперхнулся собственным вопросом.
– Нет, – сказал Давенби, вставая. – В частной лечебнице, как я понимаю, но где – не знаю.
Олден вновь принялся тупо расхаживать по комнате. В воображении рождались ужасающие образы. Вифлеемская королевская больница находилась севернее старой Лондонской стены, рядом с городскими воротами. Скучающие леди и джентльмены приезжали туда, чтобы за плату посмеяться над умалишенными. Во время этого дневного представления можно было наблюдать, как грязные безумные создания кричат, обливаются потом и грохочут своими цепями.
И Джульетта сейчас заперта в таком же месте?
Взявшись за дверную ручку, Олден остановился и оглянулся.
– Благодарю вас, сэр. Надеюсь, мы будем держать связь? Я отправляюсь искать леди, но счеты с лордом Эдвардом для меня не закончены.
– Я буду вас информировать, лорд Грейсчерч.
Статуя, казалось, смотрела ему вслед. Мраморная женщина придерживала одной рукой греческую тунику возле груди, протягивая другой клубок ниток.
– Ариадна, – сказал Олден.
Давенби посмотрел вокруг и поднял бровь.
Олден кивнул на статую.
– Дочь царя Крита. Девушка, спасшая жизнь Тесею после его победы над Минотавром. Вывела из лабиринта отважного юношу, а он потом ее бросил. Интересно, перепишут ли когда-нибудь этот миф, чтобы история имела счастливый конец?
– Не знаю, – ответил Дав. – Но желаю удачи.
Первым желанием Олдена было встретиться лицом к лицу с Хардкаслом или сыном герцога. За применение физической силы он мог легко оправдаться перед законом, мотивируя необходимостью выяснить местонахождение Джульетты. Вместе с тем он, понимал, что подобная открытая конфронтация может оказаться бесполезной. Его недруги могут лгать, изворачиваться и тянуть время. Джульетта будет все больше и больше отдаляться пока не станет совсем недосягаема. И тогда уже найти ее будет невозможно.
Олден тупо шел по дому лорда Брейсфорта, не обращая внимания на обнаженных женщин и совокупляющиеся в кулуарах пары. В голове мелькнула смутная мысль, что для него это самый длинный период воздержания за десять лет. Плотское желание целиком сосредоточилось на одной Джульетте. Нет, он не был в нее влюблен. Но будь он проклят, если позволит заточить ее на всю жизнь в сумасшедший дом!
– Вас можно поздравить, сэр, – сказал мужской голос. – С удачным избавлением.
Олден был так разгневан в этот момент, что запросто мог убить любого голыми руками. Вместо этого он только поднял брови, когда, оглянувшись назад, увидел лорда Эдварда Вейна.
– С избавлением – от чего, сэр?
Сын герцога разразился смехом. Две мушки запрыгали у него на щеках.
– От дорогой Джульетты, естественно. Вы могли еще глубже увязнуть в этой канители. Леди потеряла рассудок. Вы знаете?
Олден только пожал плечами. На это у него ушла каждая унция его самообладания.
– В самом деле? Но какое отношение сей прискорбный факт имеет ко мне? Я вас не понимаю, сэр.
Интересно, вызвали эти слова у лорда Эдварда замешательство, хотя бы на секунду?
– Клянусь, сэр, вы и вправду дьявольски бессердечны! – ответил сын герцога.
– Для меня вопрос о сердцах никогда не стоял. Я полагаю, мистер Хардкасл и его спятившая жена теперь могут достаточно весело проводить время вместе.
Олден отвесил сыну герцога безразличный поклон и удалился. По пути он даже ухитрился невзначай обменяться в коридоре скабрезной шуткой с Трентон-Смитом. Последний, казалось, совершенно забыл об их небольшой ссоре из-за его похотливой сестры.
Наконец Олден вышел на улицу и окунулся в лондонский смог. Если он хочет перехитрить лорда Эдварда, нужно укротить ярость – импульс, побуждающий к поспешным действиям на шахматной доске. Никогда еще победа не казалась ему такой важной. На этот раз мат должен быть стопроцентным.
