У бедняжки был такой страдальческий вид, эмоции захлестывали его сильнее, чем он ожидал. София хорошо это понимала. Вряд ли стоило распускать эмоции направо и налево. Это могло привести к бедственным и непредсказуемым последствиям, которых стоило бы избегать любой ценой.
— Лорд Генри, — сказала она, наклоняясь вперед, — вы несправедливы к себе, пытаясь приписать мне такую честь. Клянусь вам, я ничего не сделала.
— Вы кое-что сделали, — сказал он, взяв себя в руки. — Луиза не скажет мне, разумеется. Однако я знаю, что она приходила к вам за советом по поводу жемчуга Мелверли, больше она мне ничего не говорит.
— А что стало с этими жемчугами, лорд Генри? До меня дошел слух, что вы выиграли какое-то пари с лордом Даттоном и что он заплатил вам жемчугом. Луиза снова носит свои восхитительные жемчуга?
— Полагаю, леди Далби, — сказал Блейкс, глядя на нее с нескрываемым интересом, — что вы гораздо более осведомлены, чем хотите показать. Но, если вам нужен, ответ, Луиза полностью потеряла к ним интерес и предпочла подарить жемчуга своей сестре Элинор.
— Как это благородно с ее стороны, — сказала София. — Не так много женщин, а точнее, мне не приходит на ум сейчас ни одна, которые могли бы отказаться от такого сокровища. Она определенно обрела что-то более ценное, чем просто жемчуга.
Лорд Генри искренне улыбнулся и склонил голову. Это было чрезвычайно очаровательно. Она и думать не могла о большем удовольствии.
— Что снова возвращает меня к причине моего визита, — сказал он. — Я хотел поблагодарить вас, сделали вы что-то или нет, зная, что у вас больше нет настоящего китайского фарфора, и услышав, — здесь он иронично улыбнулся, — что вы полностью переделываете свою гостиную на новый лад, я принес вам этот подарок.
Тут он развернул грубый шерстяной сверток, который стоял у его колена, чтобы открыть в нем еще один узел из свежего полосатого льна, развязав который он представил взору Софии изысканнейшую фарфоровую вазу. Лорд Генри подал эту вазу ей, и она взяла ее так нежно, будто это был младенец. Ваза была шестиугольная с цветочным узором, вырезанным на ее гранях, чистейшего изумрудного цвета весенней листвы.
— Вы же любите китайский фарфор, я надеюсь?
— Очень, — тихо сказала она.
— Эта ваза — из королевского дома императора Квианлонга. Я подумал, вы сможете найти для нее подходящее местечко.
И первый раз в своей жизни в Лондоне, которая началась так много лет назад, София произнесла слова, которые никогда больше и не подумала бы произносить:
— Она слишком прекрасна. Я ничего не сделала, чтобы заслужить такой подарок, лорд Генри.
— Луиза моя, — сказал он. — Без вас ее не было бы у меня, и не важно, что вы будете сейчас отпираться. Примите вазу, София, — тихо сказал он. — Мне нужно кого-то поблагодарить, или я сойду с ума.
— А Луиза знает о таком подарке? — спросила София, глядя на него и начиная улыбаться.
— Она хотела подарить вам жемчуг Мелверли. Я убедил ее, что, по воле ее бабушки, он должен остаться в семье. Да, она знает о подарке, — сказал Блейксли, тоже заулыбавшись. — Она нисколько не будет возражать, если вы переименуете Белую гостиную в комнату Блейксли.
— Я обдумаю это, — сказала София, смеясь с неподдельным удовольствием.
На этой счастливой ноте София пожелала лорду Генри хорошего дня и проследовала в Желтую гостиную поприветствовать леди Джордан.
День не переставал удивлять. Когда жизнь в Лондоне затихала, горожане восставали и пытались найти себе развлечение. Как замечательно, что в такие моменты их так и тянуло к Далби-Хаусу.
Леди Джордан беспокойно сидела на желтом шелковом диване. Она чувствовала себя не в своей тарелке. При этом, кажется, она была трезва. Поразительно.
— Как приятно видеть вас, леди Джордан, — сказала София, приказывая Фредди принести еще шоколада. Вы отлично выглядите даже в такой ненастный день. Как вам это удается? Я спряталась дома, мне не хватает храбрости высунуть нос на улицу.
Это была достаточно приятная ложь и совершенно безобидная.
— Спасибо, что приняли меня, леди Далби, — несколько чопорно ответила Мэри. — Я была рада снова увидеться с мистером Греем, хотя он, полагаю, за городом сейчас?
— Да, он уехал в Далби-Хаус с мальчиками, хотя, наверное, хватит мне уже называть их мальчиками, они ведь совсем мужчины, но им иногда хочется за город, можете себе представить. Визиты в город, которым я так рада, для них всегда определенное усилие. Я надеюсь, Кэро удастся провести с ними побольше времени, пока они не уехали.
— Да, разумеется, — обходительно ответила леди Джордан, явно не зная, как перейти от этой учтивой беседы к цели своего визита.
— А как поживает леди Элинор теперь, когда ее сестра замужем? Она сама не мечтает еще о замужестве? — сказала София, вежливо улыбаясь.
Мэри встрепенулась и нахмурила брови.
— Ей только шестнадцать, леди Далби. Слишком рано для подобных планов.
— Я бы сказала, у всех свои наклонности, вы так не считаете, леди Джордан?
— Наклонности леди Элинор совершенно соответствуют ее нежному возрасту.
— Я с вами полностью согласна, — любезно ответила София. — А леди Луиза — довольна замужеством? — спросила она, меняя тему.
— Кажется, да, — сказала Мэри без особой радости в голосе.
— Приятно слышать. Я давно не видела лорда Мелверли в свете, хотя, стоит заметить, я и сама редко выхожу. Так он в порядке? Свадебная суета не утомила его?
Лорда Мелверли до сих пор ничего не утомляло, разве только задача воспитания своих дочерей.
— Нисколько, — сказала Мэри. — И я должна поблагодарить вас, леди Далби. Мистер Грей разъяснил мне, что без вашей помощи ситуация с Луизой могла обернуться совсем иначе, чем сейчас.
Это было сказано с явной неуверенностью и даже с легким намеком на неприязнь. Но все-таки сказано. София не могла не восхититься силой воли леди Джордан.
— Не стоит благодарности, — сказала София. — Уверена, вы слишком добры ко мне, леди Джордан. Разве любовь сама не находит свою дорогу?
Так говорят поэты, но после достижения некоторого возраста женщины не всегда прислушиваются к поэтам.
Мэри взглянула на Софию, и та ответила ей спокойным взглядом.
— Я думала, это вы свели ее с графом Уэстлином, — осторожно сказала Мэри. — Уэстлина и ее, Маргарет. Глупая шутка, пари или что-то такое.
— Единственное, что я устроила бы для Уэстлина, — это виселица, — так же тихо произнесла София.
— Вы пытались помочь Маргарет, не так ли? Ей нужно было родить ребенка для Мелверли.
— И она родила двоих, — сказала София. — Это должно было его удовлетворить, но некоторые мужчины просто не способны на это. Зачем же нам упрекать себя в том, что это действительно правда?
