– Что произошло весной? – мягко спросила Геро.
– Как раз перед Пасхой Ребекка явилась ко мне в слезах. Сообщила, что Маркус увяз в когтях одного ростовщика из Сент-Ботольф-Олдгейт и находится на грани разорения. Я выручала зятя и прежде, но он никогда не возвращал занятых денег, а я… я живу на весьма скромный доход.
– Ты сказала сестре, что не сможешь помочь?
– Да, – кивнула Абигайль, не поднимая глаз. – А через неделю они оба умерли.
– Как?
Шотландка дрожащими пальцами провела по имени своей сестры на ярлычке флакона.
– Маркуса нашли в Темзе ниже причала Уоппинг.
– Полагаешь, он покончил с собой?
– Маркус? – Абигайль покачала головой. – Из моего опыта для самоубийства обычно требуется определенная степень либо вины, либо отчаяния. А мой зять обладал талантом убеждать самого себя, будто он ни в чем не виноват. И какой бы безвыходной ни казалась ситуация, всегда был уверен, что выкрутится.
– Очевидно, он и выкрутился, – кивнула на открытый журнал Геро. – Каким-то образом.
Брови Абигайль сдвинулись в хмурую складку.
– А ваша сестра? – негромко спросил Себастьян.
– Тело Ребекки вытащили из реки на следующий день.
В комнате залегла гнетущая тишина, нарушаемая только отдаленным детским пением: «Апельсинчики как мед, в колокол Сент-Клементс бьет…»[34].
– Как думаешь, что случилось с твоими родными? – спросила Геро.
– По правде? – вскинула голову Абигайль. Ее лицо пошло пятнами и опухло от невыплаканных слез. – Думаю, Ребекка убила мужа. А затем и себя. Хотя я могу и ошибаться. Коронерский суд вынес вердикт о смерти в результате несчастного случая.
– Почему Эйслер хранил флакон с землей с написанным на нем именем твоей сестры?
– Вряд ли он знал, что мы с ней родственницы, – тихо пробормотала подруга.
– А Олд-Бейли, ох, сердит. Возвращай должок! – гудит, – распевал детский голос в саду.
– Как долго Эйслер обращался к вам за консультациями по поводу гримуаров, прежде чем погиб? – спросил Девлин.
– Несколько лет.
– Так наверное, когда ваша сестра рассказала про некоего ростовщика из Сент-Ботольф-Олдгейт, вы заподозрили, о ком идет речь?
– Да.
Почувствовав на себе жесткий взгляд серых глаз Геро, Себастьян сказал только:
– У Эйслера была целая коллекция таких флаконов. Я узнал имена нескольких джентльменов, недавно покончивших с собой.
Шотландка сжала пузырек в ладони.
– Некоторые верят, что сведшие счеты с жизнью станут преследовать любого, кого считают виновным в доведении их до смертного греха. В различных гримуарах описываются многочисленные обряды для удержания душ самоубийц в подчинении. Большинство ритуалов действеннее всего проводить с землей с их могил.
– Вот возьму я острый меч – и твоя головка с плеч!
Взрыв детского смеха привлек внимание Себастьяна к выходившему в сад окну, где светловолосая девочка и ее братик покатывались от хохота. Виконт припомнил слова Джона Франсийона про страх Эйслера перед мертвецами. Теперь он понимал, что имел в виду ювелир.
– Там был флакон с именем Маркуса? – спросила Абигайль.
Девлин покачал головой. Они переписали все имена со склянок и унесли с собой учетные книги ростовщика, но все остальное оставили в том же виде, как и нашли, тщательно закрыв за собой панель.
– Нет.
Мисс Макбин со странным звуком выдохнула:
– Эйслер, видимо, понимал, что мой зять не их тех, кто кончает с собой. – Взгляд шотландки вернулся к имени Риджуэя в лежавшем рядом гроссбухе, и ее брови обеспокоенно сдвинулись. – Хотелось бы мне знать, как он ухитрился выплатить такую сумму.
Себастьян и Геро обменялись молчаливыми взглядами.
Если Абигайль Макбин до сих пор не ведала горькую правду, незачем было ее просвещать.
– Признайся, – обратилась виконтесса к мужу позже, когда они отъехали от скромного домика на Камден-плейс, – ты считаешь, это Абигайль застрелила Эйслера.
– А ты нет? – взглянул на нее Себастьян.
Он ожидал, что жена бросится защищать подругу и настаивать, будто та неспособна на убийство. Вместо этого Геро спросила:
– Как по-твоему, Абигайль знала, что Маркус Риджуэй принуждал жену отдаваться Эйслеру, чтобы погасить свой долг?
– Подозреваю, знала – если это она убила ростовщика. В противном случае… надеюсь, что нет. Ни к чему ей на душе еще и эта тяжесть.
– У меня из головы не выходят все те стеклянные флаконы, – призналась Геро. – Столько людей было доведено до смерти этим омерзительным типом.
– И своими собственными слабостями.
Когда жена промолчала, Себастьян добавил:
– Подумай вот о чем: твоей подруге последние пять месяцев было известно, что Эйслер причастен к смерти ее сестры и зятя. Тем не менее она продолжала помогать ему с толкованием старинных гримуаров и магических обрядов. Почему?
– Понятия не имею, – покачала головой Геро. – В этом нет смысла.
– Есть, если учесть, что Эйслер панически боялся душ мертвецов.
– Считаешь, Абигайль умышленно подогревала в нем страх? Чтобы мучить ростовщика?
– Да.
– Тогда зачем было убивать его? Почему просто не продолжать изводить негодяя, если уж она избрала этот способ мести?
Девлин уставился в окно кареты на разлогие мглистые холмы Грин-парка, пустынные в такой холод и сырость.
– Может, она узнала об очередной жертве, о ком-то, хорошо ей знакомом и небезразличном. И потому решила, что Эйслера нужно остановить – навсегда.
– Какой жертве?
Но Себастьян только покачал головой, не сводя взгляда с окутанной туманом дубовой рощи.
В то время как муж расположился в библиотеке с бухгалтерскими книгами Эйслера, Геро переоделась в более теплое платье из мягкой розовой шерсти и отправилась на поиски подметальщика по имени Драммер.
Паренек убирал на своем углу кучу свежего навоза и не хотел отрываться от работы. Однако обещание серебряной монеты заманило его на ступеньки церкви Святого Джайлза, где он и уселся, засунув голые руки под мышки и раскачиваясь взад-вперед, чтобы согреться. Геро заметила, что Драммер уже приобрел пару прочных кожаных ботинок, лишь слегка поношенных предыдущим владельцем.
– Хотите еще чего-то разузнать про подметальщиков? – поднял глаза мальчишка.
– Не сегодня. Я тут припомнила, как ты рассказывал, что вы с друзьями по вечерам частенько ходите на Хеймаркет.
– Д-да, – медленно подтвердил он, в явном замешательстве от нового направления расспросов.
– Вы когда-нибудь приводили девушек джентльмену, который затем отвозил их старику, жившему в ветхом доме возле Минориз, в Сент-Ботольф-Олдгейт?
