Вскочив на ноги, девушка сбросила шаль и, выхватив из ящиков и гардероба вещи, поспешно оделась. Сунув ноги в туфли и взяв самый темный плащ, она открыла дверь спальни и прислушалась. Все было тихо. Она осторожно пробралась в полуподвальное помещение, где хранились в шкафу фонари. Ночная стража арестовала бы ее, появись она на улице без света, а этого девушка не могла допустить. Сибилла бесшумно отодвинула засов с двери, которой пользовалась прислуга, и выскользнула через вход под главной лестницей на улицу.
Следуя за пляшущим светом фонаря, девушка стремительно пробежала через мост, зная, что ей предстоит преодолеть довольно длинный путь до штаб-квартиры народного ополчения. Вообще-то, ей следовало бы испытывать страх, оказавшись ночью одной на улицах города, где снег зловеще поблескивал в темноте, но она боялась только одного, она ужасно боялась, что Ханс не станет больше ждать в том единственном месте, где она надеялась застать его. Он съехал с квартиры, так как из-за нового заказа покидал Амстердам, но не назвал ей место своего назначения. Сейчас начинался ее свадебный день, и прошло время, назначенное Хансом для решения загадки.
Наконец, в поле зрения показалось здание штаб-квартиры. Во многих окнах виднелся свет, так как ночная стража исполняла свои обязанности в городе всю ночь, и здесь происходила смена стражников. Запыхавшись и устав от быстрого бега, Сибилла подошла к лестнице и, пошатываясь, поднялась в прихожую, где за столом сидели дежурные. Оба встревоженно вскочили, предположив, будто она пришла сообщить о каких-то беспорядках или волнениях, что стало вполне обычным в последнее время.
— Что вы хотели, госпожа? — строго спросил сержант за столом.
— Меня зовут Сибилла, я дочь художника Хендрика Виссера, который написал групповой портрет. Есть сейчас кто-нибудь возле него?
— Нет. В банкетном зале сегодня вечером никого нет. Вы хотите увидеть кого-то из офицеров?
— Нет! Молодого человека по имени Ханс Румер, помощника моего отца в этой работе. Он здесь, в этом здании?
Сержант просмотрел список имен.
— Он был здесь сегодня, но посетители, осматривающие портрет, должны покинуть зал к шести часам, и после этого туда никто не допускается.
Сибилла покачнулась от разочарования. Он ушел! Она потеряла его! Отчаяние от того, что она опоздала, было настолько сильным, что у нее не нашлось даже слез. Сержант говорил ей что-то, предлагал сесть, и Сибилла подумала, что он, наверное, решил, будто она сейчас потеряет сознание. В самом деле, ее разрывало сильное горе, подобного которому она никогда не испытывала раньше.
Затем в теплый воздух прихожей ворвался ледяной порыв с улицы, и Ханс, схватив ее за плечи, повернул лицом к себе. Его лицо казалось застывшим то ли от холода, то ли от неизвестного ей душевного волнения, а снег на шляпе и плечах показывал, что он долго ждал где-то на улице неподалеку. Сибилла благодарно всхлипнула и вцепилась в его воротник, удерживая Ханса возле себя.
— Я поняла отгадку! — крикнула она.
— Не здесь! — предупреждающе сказал Ханс и, обняв девушку, быстро вывел ее из штаба, чтобы их разговор никто не мог услышать.
— А теперь говори. Где мышь?
— Там и не там! То, что я сначала приняла за тень от плаща знаменосца, на самом деле — мышиная нора. А один штрих среди нитеподобных отблесков света — мышиный хвост, а сама она спасается бегством из поля зрения! Совсем как только что ускользнула от чужих людей и я!
Ханс схватил ее за руку.
— Ты действительно так решила? — требовательно спросил он.
— Да!
— Тебе придется расстаться со своей семьей и отказаться от мечты о роскоши, к которой ты так стремилась!
— Прекрати обращаться со мной, словно я маленькая и глупая, я поняла, что люблю тебя больше всего на свете! — без всякого смущения крикнула Сибилла.
Его голос стал нежнее и теплее.
— Именно это я так долго хотел услышать. Я так люблю тебя.
Они целовались, крепко обнявшись, а вокруг кружились снежинки. Потом Ханс поднял фонарь девушки, который она обронила в снег, забрал узелок со своими пожитками из тайника, где оставил его раньше, и повесил на ремне через плечо. Обняв одной рукой Сибиллу, он поспешно повел ее сквозь падающий снег, как будто за ними уже шла погоня.
Франческа, верная своему обещанию придти пораньше к ван Янсам, ждала в приемной своего дома, когда придут сани, которые, как сказала вчера Сибилла, подадут за ней в девять часов. Девушка надела лучшее свое платье из темно-желтого бархата и шляпку сизого цвета с золотистым пером. Она поправляла поля перед венецианским зеркалом, когда услышала шум подъезжающих саней и сильный стук дверного молотка. Франческа открыла, и тревога захлестнула ее, как только она увидела у входа Адриана с застывшим лицом, а не одного из его слуг.
— Что случилось? — выдохнула Франческа, прижимая руку к груди.
— Я должен увидеть Сибиллу! — потребовал он, входя в дом. — Я не понимал, какое значение имеет для нее отправиться в церковь из родного дома!
— Сибиллы нет здесь!
— Она должна быть здесь. Ее постель в доме моих родителей разобрана, и это может означать только, что она вернулась сюда на рассвете.
— Я поднимусь в ее комнату! — Франческа направилась к лестнице, надеясь, что не найдет дверь спальни запертой, а Сибиллу слишком расстроенной, чтобы открыть ее. Вчера она находилась в крайне странном состоянии, чуть ли не на грани истерики, но к тому времени, как они расстались, сестра немного успокоилась. Неужели во второй половине дня произошло что-то, вызвавшее ее столь неожиданный шаг?
К радости Франчески дверь подалась от легкого прикосновения. Затем девушка с тревогой уставилась на разбросанные в беспорядке вещи. Возле ящиков и сундуков валялась вытащенная из них одежда. На полу остался чулок, со стула свисала перчатка. К открытой шкатулке с безделушками прислонился сложенный листок бумаги. Франческа увидела, что он адресован ей. Полная дурных предчувствий, она прочитала: «Я убегаю с человеком, которого действительно люблю. Сообщи новость как можно мягче Адриану и передай, что я очень огорчена, причиняя ему боль. То же самое относится и к отцу. Скажи ему, что я ничего не могу сделать, чтобы спасти тебя от Людольфа. Теперь все зависит только от Питера. Не беспокойтесь обо мне. Я счастливее, чем была когда-либо в своей жизни. Твоя любящая сестра Сибилла».
Франческа прочитала записку во второй раз. Наверное, ночью Сибилла убежала из дома ван Янсов и пробралась сюда, зная, где всегда оставляют запасной ключ, собрала кое-что из вещей и вышла так же осторожно, как и пришла. Кто ее ждал? С тяжелым вздохом Франческа сложила листок и зажала его в руке. Упоминание о Питере нельзя было видеть никому, кроме Хендрика.
